Хайноре. Книга 1

— Ой не смотри, будто не понимаешь. Хотя о чем это я, ты ведь и впрямь не понимаешь. Слабый птенчик спрятался в скорлупе из страха перед правдой. Удивительная штука — человечья башка и то как все в ней варится, правда? Обрабатывая тебя, я в какой-то момент даже решила, что девонька и впрямь склонна к женщинам. Но потом… потом все оказалось куда проще. Крошка рано потеряла мать, редко видела отца, цвела в теплице, не торопясь взрослеть. И вот, оказавшись перед чем-то сложнее выбора наряда к завтраку, малютка стала везде искать маму, а теперь и папу, — Альма кивнула в сторону телеги, с другого конца которой пыхтел Биро, и довольно усмехнулась, будто найдя подтверждение своим словам. Потом она внезапно наклонилась к Лире, и та дернулась, словно увидела на камне змею. — Скажу тебе по секрету, котенок, если хочешь завоевать мужчину, хватайся не за его локоток, как папина крошка, а чуточку пониже, как делают взрослые девочки.

Ведьма глумливо рассмеялась, видя, как краснеет леди Оронца. А той стало до того стыдно, до того обидно, что она не раздумывая убежала вперед, спотыкаясь о камни и чувствуя тонкой подошвой ботинок каждую неровность земли. Хотелось заплакать, горько, громко, навзрыд, но слезы вмиг высыхали на ветру, только коснувшись горящих щек. И остановиться она уже не могла — дорога резко пошла вниз. Ветер так сильно бил ей в лицо, а тяжесть тела несла вперед, что ноги не поспевали за ним и, снова запнувшись, леди с криком кубарем понеслась по склону.

Так быстро-быстро-больно-ай-ох!

В конце пути ее встретил огромный валун.

* * *

Она очнулась от боли и тут же закричала.

— Тихо-тихо, я буду осторожнее, только не шевелись… Зачем, подери тебя Гримурх, ты с ней говорила?!

— Подумаешь, перебросились парой фраз, — ведьма шла рядом, и несла ботинок Лиры, болтая его на шнурке, точно игрушку. — Решила ускорить малютке путь осознания. А то уж больно ты ее щадишь. Я когда-то давно тоже была доверчивой дурочкой, и судьбе хорошенько пришлось приложить меня о камни, чтобы, наконец, все поняла. А нашей девушке я, можно сказать, помогаю. Разъясняю суть вещей раньше, чем она переломает себе еще пару костей.

— Не лезь. Больше не лезь со своими нравоучениями, поняла? Ты поручила ее мне. Вот и не трогай.

— Как бы ты не злился, мальчик, какой бы негодяйкой меня не считал, но ты сам хорошо понимаешь — благодаря мне она станет только сильнее.

Глава 10. И снова на север

Камни стучали-хрустели-терлись-стонали под колесами телеги, а может это колеса плакали от встречи с ними. Черное небо шуршало-стелилось-изгибалось, как морское полотно под рукой ветра. Очень болел бок, голова и правая лодыжка. Очень хотелось мятного чая и пирога с малиной и брусникой, какой Сорка каждый раз делала в день ее рождения.

Сорка… милая, добрая Сорка… какая я была дурочка, как я могла с тобою так… предала единственное существо, любившее меня безвозмездно-безоглядно-безропотно…

Лира молча заплакала по своей кормилице, которая, верно, не переживет пропажи любимой госпожи. Она была так предана, она… она ведь предупреждала, она ведь говорила — не верь ведьме, не верь, она зло, она несет беду… Слепая дурочка, маленькая идиотка, глупая зайчиха, слабая, трусливая… Прячешься теперь за пеленой непонимания-нежелания-незнания. Сладко тебе там? Спокойно? Хорошо? Прятаться всегда хорошо, лучше, чем что-то делать… Смирись-признай-пойми тебя обдурили, тебя сломали, тебе солгали, тебе перекроили жизнь, вынули из сладкого плена отца-сестры-служанок, окунули в деготь, болотную воду, в огонь и лед. Ведьма права, права ведьма. Ты ищешь всюду себе подмогу, как слабо-тонкий вьюнок хватаешься за кого-то, кто сильнее, и, зажмурив глаза, покорно следуешь чужой воле.

— Альма… — шептала Лира, хоть никого рядом и не было. — Я думала, мы подруги… я думала, ты любишь меня… Мне было так хорошо с тобой…

Хорошо-тепло-покойно… как в материнских руках, как в люльке, как в пеленках… Ты всегда знала, что делать, всегда указывала и наставляла. Теперь тебя нет, моя подруга, ты умерла, тебя съел Зверь Близ Гри — девушка с твоим лицом, но совсем не ты. Покойся с миром, моя дорогая, я буду помнить тебя, твои слова и советы. Я буду любить тебя, но не то, кем ты стала.

Благослови тебя Всесоздатель, даст он тебе покоя, теплой земли и сладкого молока у дверей в Предвечный дом. Отец хранит.

— Отец хранит…

Я отрекаюсь от Древних, от южной веры, ибо пророк, пришедший наставить меня, говорил ложь, как в священном сказании об искушенном бесами королевском сыне. Я отрекаюсь от Папы Ромоха и Сашаи, от ложных богов и проповедников, и, если кто при мне заговорит о них, я брошу в того камень, и пусть он тоже бросит в меня камень, тогда мы увидим кто устоит, а за тем, кто не падет от камня, и есть правда. Отец хранит.