Хайп

Жека это чувствовал, наверное, но никогда, даже крепко выпив, не позволил себе высказать Полу свое недовольство. Субординация, встроенная в организм Жеки, тоже была родимым пятном провинции. Он признавал Мишеля и Пола главными и никогда, ни разу не попытался хотя бы встать с ними на одну доску. Они познакомились в институте, вместе начинали, но в итоге Пол и Мишель стали партнерами, а Жека совмещал обязанности офис-менеджера, водителя и даже слесаря-электрика.

«Стоп! Может быть, вся эта схема придумана Жекой?» — задал себе вопрос Пол и от неожиданности даже остановился.

Теперь уже прохожие натыкались на него, но он не замечал их торопливых дежурных извинений, так и стоял столбом на тротуаре у поворота на Трубную улицу, невидяще глядя перед собой.

«Нет, это бред. Так можно подозревать кого угодно. Тут нужно иначе. Как там говорили древние римляне? «Is fecit cui prodest» — «Сделал тот, кому выгодно». А кому выгодно в данном случае? По поддельному завещанию все деньги получит Гареев. Но он при смерти, уже год в клинике. Зачем ему?..»

— Или это все просто ширма? — вслух сказал Пол. — Прикрытие? А на самом деле…

— Ложись! — взвизгнул у Пола за спиной девичий голос.

Кто-то обрушился на него и повалил на грязный асфальт. Сбоку, со стороны Садового кольца, в несмолкаемый шум машин вплелись короткие сухие хлопки, словно там взрывались новогодние петарды.

Человек, уронивший Пола, прижимал его к асфальту, не давал поднять головы. Он с трудом вывернул шею и увидел черный «Опель» с опущенными стеклами, удаляющийся по крайнему правому ряду. Совсем рядом, сантиметрах в тридцати от бордюра, валялась стреляная гильза, желтая, блестящая, как елочная игрушка.

— Вставай! Бежим! — С Пола соскользнула Настя с заплаканными глазами.

— Ты?! — поразился Пол, и ему стало стыдно.

Он накричал на эту девчонку, практически послал ее, а она спасла ему жизнь, причем уже во второй раз.

— Но ты…

— Я за тобой шла, дурак! — крикнула Настя. — Смотрю, они целятся. Да побежали же! Чего ты стоишь тут как мишень?!

Они побежали по Трубной, мимо детского сада, магазина, ресторана и остановились только в Большом Сухаревском переулке.

Погони не было.

— Как они меня нашли? — хмуро спросил Пол, стараясь не смотреть Насте в глаза.

Ему по-прежнему было стыдно.

— Знали о месте встречи с экспертом, наверное. — Девушка пожала плечами. — Следили за людьми у метро. Нашли тебя, вызвали этих киллеров. В кино всегда так.

— Да, — согласился Пол и вздохнул. — В кино всегда.

Они сидели на лавочке в старом тесном московском дворике, тихом и спокойном.

— Когда мы опустились на самое дно, снизу постучали, — сказал Пол.

— Не смешно. — Настя покачала головой. — Мы в заднице, а не на дне.

— Еще больше не смешно, — в тон ей произнес Пол. — Только почему «мы»?

— Потому что они меня видели уже несколько раз с тобой. И там, дома, в Нижнемосковске, и тут, в Москве. — Настя встала со скамейки, стряхнула с джинсов невидимые крошки. — Это значит, что меня в живых тоже не оставят. Мы теперь вместе, понимаешь? Куда ты, туда и я.

— И что? — Пол невесело усмехнулся. — Я должен порадоваться этому моменту? Это не кино, малыш, а жизнь. Тут убивают по-настоящему, больно и страшно.

— Ты-то откуда знаешь? Чего раскис? Ты же Пол Смолл, мать твою! Сам всех нас учил, что хайп можно поймать даже в заднице у дьявола. Давай, чувак, слови его! Ну!

— Да иди ты!.. — Пол отвернулся.

Теперь ему было стыдно еще и за то, что он и в самом деле раскис.

— Я никогда не поверю, что у тебя нет друзей, настоящих, из детства. Которые, если что случится, всегда помогут. В любой точке земного шара, — продолжила Настя.

Пол опустил голову.

— Что, неужто нет? — спросила Настя. — Никого-никого? Как же ты живешь?

— Хорошо живу! — Пол поднял голову, посмотрел на девушку глазами, полными тоски и злобы. — Жил, вернее.

— Еще ничего не закончилось! — с жаром воскликнула Настя.

— Помолчи! — заявил Пол. — Такое ощущение, что ты меня достанешь в этой самой любой точке земного шара.

Дурацкое выражение Насти про земной шар само собой прицепилось к нему, легло на язык. Именно оно подтолкнуло Пола к смутным, подернутым каким-то романтическим флером воспоминаниям из детства.

Река, берег. Вечер, солнце уже закатилось, из леса на том берегу выползает сизый язык тумана, но небо еще светится, звезды не появились. Половина неба оранжево-желтая, другая — синяя. Кажется, что они на другой планете.

Их четверо. Павлик, отец и два его друга. Эти крепкие мужики и позвали отца на рыбалку сюда, на речку Керженец, под Нижний Новгород.

Память не сохранила всех подробностей, остались лишь фрагменты, куски, похожие на короткие ролики или гифки. В реку заброшены удочки, горит костер, в котелке бормочет закипающая вода. Отец и его друзья разливают в блестящие металлические стаканчики коньяк. Звенит колокольчик на удочке — клюет! Все бросаются к ней, дядя Леша первым хватает удилище, подсекает…

— Дядя Леша, — вслух сказал Пол.

— Что? — не поняла Настя.

— Погоди! — отмахнулся Пол. — Сейчас.