Хайвей неисповедимости

Ребята открывали шампанское, снова и снова вспоминали отдельные моменты игры, веселье разрывало шумом, я смотрел на то, как смеется Настя. И вскоре шутки, истории и дифирамбы, направленные на поддержание хорошего настроения девушки, выделяли меня перед остальными ребятами.

Никто уже не бычился, когда я немного прижался к Анастасии и несколько раз приобнял ее, сев рядом. Вскоре наши ноги под столом соприкоснулись, я взял руку девушки, и мы больше не разрывали телесный контакт.

Потихоньку новые знакомые покидали нас. Энтони забрал в хламину пьяного Стаса, и мы остались с Настасьей одни.

Я положил ладонь девушке на плечо, тихонечко предплечьем касаясь груди, и поцеловал Настю в шею, отчего девушка вздрогнула и попыталась отстраниться, откинувшись на диван. Я склонился, нашел губы Насти, и она вдруг ответила на поцелуй. Моя ладонь соскользнула на плотную упругую девичью грудь, но Настя завертела головой и тут же убрала руку с цели «номер два».

– Иван, расскаж, что значит твой ник, – у Насти была отличная память, и она «вовремя» вспомнила мое обещание.

– Ты любишь собак? – я убрал упавшую на лицо Насти прядь волос.

– Кого? Странный вопрос, этих маленьких милых животных, которые, сидя у тебя на коленях, заглядывают тебе в глаза и виляют хвостиком? Их невозможно не любить!

– Ну да, я с тобой согласен, – улыбнулся я собеседнице, – только не все собаки умещаются на коленках у человека. У меня есть дед, – продолжил я, – он живет далеко от Центра, в сельской местности, и я все лето проводил в детстве у него. Сколько я помню, всегда были собаки: две крупные русские овчарки – Лесси и Степ.

– А что означают эти имена?

– Лес и степь, там живет дед, – ответил я. – Лесси и Степ, мои друзья, всегда сопровождали в прогулках, когда я гонял на велике. Все люди втех местах знают друг друга, но иногда в лесу встречались незнакомцы, и мои охранники выходили вперед и лаяли именно так: «А-ха-дау». Дед мне говорил, что когда овчарки так лают, с паузами между слогами, то они спрашивают, кто перед ними: твой враг или твой друг?

– Ты знаешь, а мне кажется он прав. Ты мне друг? «А-ха-дау», – девушка произнесла это с придыханием, – или враг?

– Я буду другом, всегда, но дружить надо вдвоем, – я снова приблизился к губам Насти и получил очень сладкий поцелуй.

Еще несколько раз я делал попытки приласкать девичью грудь, но каждый раз Настя останавливала.

Я наслаждался запахом ее волос, вкусом губ и нежностью кожи, и, слава Антонине и яйцам, мне не хотелось никуда торопиться. Я встал с дивана, достал из ведерка последнюю оставшуюся бутылку шампанского, открыл ее, наполнил два фужера, захватил с собой гроздь винограда и вернулся к Насте.

– Нас двое, давай выпьем за нас, – и поднес девушке фужер.

Мы выпили шампанское. Виноград был удивительным. Мы по очереди ели ягоды пока от кисти не осталось одна. Я поднес веточку к Насте, и когда она захватила ее губами, потянул гроздь вверх. Ягода осталась у Насти во рту, я наклонился к девушке и прошептал:

– Давай делиться.

Её губы открылись навстречу, половина ягоды оказалась у меня, и мы сжевали ее вместе, делясь сочной плотью. Это занятие так понравилось нам, что мы съели этим способом еще одну гроздь винограда, запив шампанским.

В момент, когда очередной бокал оказался пустым, Настя раскинула руки и рухнула на диван. Я увидел, как халатик Анастасии прираспахнулся и, не теряя времени, последовал за ней, поцеловав в шею, щекоча языком. Девушка обняла меня, и мой язык нашел сосок, в несколько секунд сделав его твердым, как виноград, который мы только что ели.

Я, полюбовавшись на розовый бутончик, еще раз поцеловал его и приступил к новым ласкам. Дыхание Насти стало шумным, моя подруга здорово возбудилась. Это послужило мне сигналом. Спустив с нее трусики, я пристроил своего парня рядом со входом во влажное девичье неизведанное и познакомил их друг с другом на полголовочки.

Анастасия дернулась и резко открыла глаза:

– Больно!

«Девочка, – вспыхнула надпись в мозгу, и процессор в голове начал перебирать варианты действий: – Форсировать преграду или не торопить?»

Девочки у меня были, и первый вариант неоднократно отработан. Но это же девушка моей мечты!

Я не решился причинить боль девушке ни физически, ни духовно, поэтому склонился и нежно прошептал:

– Я люблю тебя, и мы сделаем это, когда сама попросишь, —волна тепла захлестнула душу, и я сентиментально дал это необдуманное и обезоруживающее меня обещание.

Настя отблагодарила меня долгим поцелуем, затем, чуть отведя мое лицо руками, произнесла шепотом:

– Хорошо, спасибо, Ваня.

Я взял Настюшку на руки и отнес в комнату отдыха, уложил на кровать и укрыл одеялом, сам лег рядом, любуясь безмятежным, волшебным лицом.

Вскоре она уснула, а я долго не мог успокоиться, прислушиваясь к посапыванию любимой и стараясь не ворочаться, чтобы не тревожить ей сон.

Уснул я только под утро, а когда проснулся, то в номере никого не было.

Искупавшись, посидев в сауне и еще раз приняв холодный душ, я растерся банным халатом, как полотенцем и вышел к столу в чем мать родила.