Хакербол

— Ну причем тут… Как вы не понимаете, — сокрушался Покрывайло. — Ведь все очень просто, неужели не верите? Ничего такого особенного и нет.

— Солипсист, что ли? — с подозрением спросил Гнутов.

— Не солипсист… Я — Покрывайло, — со смешком колыхнулся допрашиваемый. — Есть у меня какие-то свои привычки, взгляды. Свои понятия об удобствах, о разных бытовых вещах. Я ведь об этом тоже думаю, зря вы считаете, что я только в пространствах духа витаю. И меня и жена есть, и кушаю я каждый день, и надеть что-то надо. Правда, мне многого не требуется…

— Старик, вот тут я тебя раскусил, — шеф положил руку на его подушку. — В Ленинграде были такие ребята, как их… Носили ботинки фирмы «Скороход», картины рисовали, пиво пили. Как же, черт их дери, они назывались-то? Но, в общем — оно?

Покрывайло секунду помолчал, а потом сухо ответил:

— Оно. 1 Тут все в меру возможностей зашевелились, облегченно завздыхали, понимающе и удовлетворенно запереглядывались. Шеф даже, забывшись, сигарету вытащил и начал разминать, но потом спохватился.

— А потом рвануло, — безрадостно произнес Покрывайло.

— И не стало моей котельной. Сказали, что внезапный скачок давления, компьютерный сбой.

— И ты. Врут? — удивился шеф, засовывая размятую сигарету под подушку Гнутову. — Тоже жертва компьютеризации? Ну-у… Слушайте, вы здесь все как на подбор… А почему, собственно, вас в одну палату определили? Кто так распорядился?

— Компьютер и распорядился, — отозвался Покрывайло.

— У них тут все под контролем эвеэм.

«Кажется, этот Сидоров опять…» — подумал Стасик в напряженной тишине. Уже второй раз эта тишина ломала кайф непринужденного мужского общения, на должный градус подогретого заголенищной контрабандой. Нужный настрой вроде был, вроде уже завязалась соответствующая приятность в душе и в мыслях, но что-то, видно, не то, какой-то день нынче неудачный… Недобор критической массы… Ах, видно, не судьба. Ну что ж, оставим пока наши игры. Мы еще свое возьмем, не убежит. Верно? Само собой, старик.

Давайте, покеда, ребята. Не скучайте. До новых встреч в эфире. Что? Не понял, что? Ты чего. Эй. Ребята. Или вы придуриваетесь? Э-э, да кто тут у вас… Сестра! Сестра!.. Мензурка тут еще, ч-черт…

Стасик успел почувствовать происходившую с ним странность: он вроде только что говорил, прощался с шефом, и вдруг губы беззвучно, вхолостую пошлепывают, будто воздух в груди иссяк и уже не выносит из горла звуки. Да и шефу верньеру громкости кто-то прикрутил, а потом и вовсе… И свет медленно стал меркнуть, будто его вычерпывали из комнаты, и вот уже добрались до дна и стало темно и пусто.

Боли никакой, конечно, никто не ощутил. Могущественная медицина теперь позволяла обходиться без нее, собирая нужную информацию о состоянии организма с помощью датчиков и обрабатывая ее на компьютере. А при необходимости тот же компьютер посылал в нужный участок стимулирующий электроимпульс или делал микроинъекцию, так что общая клиника заболевания держалась на постоянном приемлемом уровне. Но почему-то компьютеру вдруг захотелось впрыснуть своим пациентам не то, что нужно, и уколоть электроразрядом не туда, куда требовалось.

Суетились белые халаты, с резиновым чваканьем открывались крышки барокапсул, сиреноподобно заныл было агрегат интенсивной терапии. Но, кроме всех громадных плюсов, он имел один минус — по сути, тоже был компьютером. Кто-то оборвал его энергопитающий кабель — использовать можно было только традиционные методы. Вручную дозировались препараты. Давление в капсулах поддерживалось с помощью ножной педали. Дефибриллятор напрямую подключили к сети и по старинке на мгновение замыкали цепь встречным скользящим ударом двух оголенных контактов.

Стасик несся по спирали, ввинчиваясь в слоящиеся видения, то ослепляемый огненными снопами пороховых молоний, выметывавших из жерл бомбард, то оглушаемый звоном холодных клинков, тысячекратно умноженным назойливым эхом. Пылало и звенело на каждом витке, в каждом десятилетии и веке, сквозь которые проносился Стасик. Всюду бушевал изначально запрограммированный спор снаряда и брони. Колыхающий рыхлой плотью мезозойский ящер пытается разодрать когтями ороговелую шипастую кожуру, в которую предусмотрительно запаковался его травоядный собрат. Комочек протоплазмы резво шевелит ложноножками, стараясь отодвинуться от такого же комочка, вырастившего себе некое подобие ротика. Вот здесь — первая остановка. Величайшее историческое событие: один впервые ест другого. Прообраз будущих каннибальских пиров, канцелярских подсиживаний, дружеских подножек, семейных скандалов, автоматических линий по изготовлению говяжьих котлет.