Хакеры

За месяцы, проведенные в следственном изоляторе, в основном в одиночке, Доб впал в такую депрессию, что надзиратели начали побаиваться, не придется ли им иметь дело с попыткой самоубийства. Его некогда холеная бородка превратилась в свалявшийся колтун, он сгорбился и при ходьбе заметно приволакивал ноги. Тюрьма только усилила врожденную антипатию Доба к властям. Всем своим видом ясно демонстрируя, что не расположен давать уроки компьютерной грамотности, Доб наконец буркнул:

– Хакинг – это современное искусство телефонной связи. Судью этот ответ поставил в тупик: – Как это?

– Ну, в любом случае необходим телефон. Судья не собирался отказаться от попыток понять этот странный новый мир:

– Допустим, что я захотел бы попасть в Ганноверский университет и прочесть книгу из университетской библиотеки…

– Меня никогда не интересовало, что написано в книгах, – ответил Доб, – только сам компьютер.

Ответы Доба становились все более невнятными и вялыми. Остальные судьи начали проявлять нетерпение. Один поигрывал часами, другой начал шелестеть бумагами, третий листал «Хакера для Москвы» – красочное, державшее читателя в напряжении изложение шпионской истории, написанное Амманном и его коллегами и вышедшее вскоре после мартовских арестов. Книге пришлось стать главным справочником для судей, когда они терялись в попытках понять компьютерный язык, преобладавший в материалах дела. Добовская резкость оказалась неожиданностью. Несмотря на депрессию, Доб во время предварительного заключения сотрудничал со следствием охотнее, чем остальные его приятели-обвиняемые. Он выступал как технический консультант, помог следователям восстановить поломанный Пенго компьютер Rainbow и переписать программу защиты Securepack, собственность корпорации Digital, с жесткого диска.

– Ладно, – сказал судья. – Предположим, мы в квартире хакера. Что происходит? Как долго длится сеанс? Нет ответа.

На самом деле Доб просто не собирался тратить время впустую и хотел перейти к тому, что впоследствии получило название «защита мира во всем мире». Группа стремилась, по словам Доба, уравновесить силы мировых держав. Отсюда и кодовое название операции – «Эквалайзер». За образец для подражания они взяли Манфреда фон Арденна, крупного немецкого физика, который после второй мировой войны эмигрировал в Советский Союз и работал над ядерным синтезом. В своих показаниях Доб повторил распространенный миф, что Арденн был «атомным шпионом», который хотел мира. Передавая русским компьютерные технологии, хакеры хотели сделать что-то подобное, объяснял Доб. Лучше, чтобы у Советского Союза оказалось более надежное западное программное обеспечение, контролирующее их ракеты, чем то самодельное русское ПО, которое может случайно развязать ядерную войну. Таким образом, то, что делали Доб и его друзья, было еще одним шагом к миру во всем мире. Конечно, это была удачная находка – так обыграть название «Эквалайзер».

Питер Карл, когда пришла его очередь, гнул ту же линию «борьбы за мир», но судья отреагировал холодно.

– Мир во всем мире? – повторил судья несколько раздраженно. – В ваших показаниях, данных в полиции, на всех 193 страницах, ни словом не упоминается «мир во всем мире».

Шпиллер попросил, чтобы Карл рассказал суду о своем визите летом 1986 года в торговое представительство в Восточном Берлине, о первом разговоре с Сергеем и о последующих визитах Карла в качестве курьера.

– Таким образом, вы отвечали за сбыт, – уточнил прокурор Кольхаас.

– Вы искали встречи с кем-то конкретно из КГБ? – задал вопрос судья.

– Нет. Мне было все равно, – ответил Карл. – КГБ, торгпредство, посол… КГБ подразумевалось, но вслух об этом не говорилось.

По крайней мере, заявленная подсудимыми забота о военно-стратегическом равновесии дала журналистам прекрасную возможность поупражняться в придумывании заголовков. «Хакеры хотели гарантировать мир во всем мире» – возвестила на следующее утро берлинская Tageszeitunq.

На второй день судебного заседания пришла очередь Маркуса Гесса. По контрасту с заторможенным Добом и Карлом, в речи которого иногда прорывалась вульгарность, Гесс являл собой культурного, образованного и сообразительного молодого человека. Если Карл каждый раз, когда ему задавали вопрос, обращался к своему адвокату за помощью, словно застенчивый малыш, который, оказавшись в комнате, где полно незнакомых, прячется за юбку матери, то Гесс взял свою защиту в свои руки. Присутствие в зале суда его адвоката было, похоже, чистой формальностью.