Хальдор из Светлого города

Барон провел всю свою жизнь среди лесного народа и не боялся ни троллей, ни великанов, ни коварных обитателей болот. Но здесь, в пустынном сердце кошмара, созданного людьми для самих себя и именуемого Светлым Городом, он чувствовал себя беспомощным. Чтобы успокоиться хоть немного, он прислонился к стене спиной. Яблони шелестели в темноте, благодарно принимая на себя влагу.

Послышались шаги. Сапоги впечатывались в каменные плиты, и это было совсем близко. Барон замер и перестал дышать – черная тень в мокром плаще, прижавшаяся к белой стене.

На пороге появился Кьетви с горящим факелом в руке. Барон облегченно вздохнул. Если здесь и обитает мелкая дрянь из нечистых, которая имеет привычку селиться в брошенных людьми жилищах, то при виде долговязой фигуры капитана она должна была с писком разлететься.

– Заходи, – сказал Кьетви. – Тут вроде как безопасно.

И снова нырнул в башню. Барон пошел вслед за ним, каждую секунду ожидая удара в спину. Но он остался цел и невредим и безмерно удивился этому.

При свете факела он увидел сложенные булыжниками стены, сплошь завешенные коврами. Синие, красные, золотые нити сплетались в бесчисленные цветы, геральдические фигуры и развевающиеся ленты с девизами. Но от времени и сырости ковры наполовину истлели и превратились в лохмотья, так что разглядеть все эти картины было невозможно, и лишь изредка на лоскутах мелькали раскрытые ладони и удивленные глаза. Ступеньки были еще крепкие, но кое-где барон заметил мох, а в углу, возле рыцарского доспеха, росли мелкие грибы бирюзового цвета на тонких, как струны, ножках.

Из коридора тянуло сыростью, прохладой и затхлым запахом, как из бочки с огурцами. Подняв факел, Верзила шел впереди. Он держался как завоеватель в покоренном городе – по-хозяйски, но в то же время чутко, не забывая поглядывать по сторонам, поскольку от побежденных всегда приходится ждать подвоха.

Они поднялись выше, в жилые комнаты, где их встретили та же роскошь и то же запустение. Потемневшее серебро – круглые щиты, кувшины с узкими горлами, трехгранные кинжалы с рукоятками в виде диких зверей, канделябры. Разбухшее от сырости дерево – столы, стулья.

Тонкие костяные пластинки инкрустаций покрылись сеткой трещин, а перламур выкрошился. Пышная постель под балдахином с облезлыми, некогда позолоченными кистями, совершенно истлела и провалилась. Зеркала помутнели и едва отражали оранжевое пятно горящего факела. Мозаичные полы были покрыты густым слоем пыли.

Заглядывая в каждую новую комнату, барон внутренне содрогался, готовясь увидеть покойника. Одна из них, большая, как площадь, особенно поразила его воображение. Там стояли, плотно придвинутые один к другому, каменные саркофаги. Много саркофагов. Так много, что Верзиле и барону пришлось протискиваться мимо них боком, чтобы пройти вдоль стены к выходу. Крышки, сделанные из полированной яшмы и нефрита, были обвиты золотыми виноградными лозами и покрыты надписями на странном языке. Барон несколько минут вглядывался в точки и скобки, разбросанные в мистическом беспорядке. Верзила потянул его за рукав.

– Уйдем отсюда, – брезгливо сказал он.

– Я встречал похожие рисунки в одной книге у моей матери, – сказал барон. – Она когда-то увлекалась экзотическими языками…

Он осторожно коснулся кончиками пальцев знака, который повторялся чаще остальных.

– Вот единственный знак, который пишется на этом языке всегда одинаково и начинает любую фразу…

Кьетви покачал головой.

– А я-то думал, что больше ты меня ничем не удивишь.

– Вы мне не верите? – спросил барон.

– Верю, верю. И что он обозначает этот знак?

– «Я». – Барон еще раз вгляделся в надпись. – Может быть, здесь разгадка всей тайны, а мы не можем ее прочесть?

– Хватит, пошли отсюда.

Кьетви решительно двинулся к выходу. Барон пошел за ним. Страх его давно рассеялся.

Они остановились в комнате, служившей, видимо, чем-то вроде столовой. Кьетви вставил факел в гнездо на стене, проверил на прочность стул с прямой спинкой и уселся за огромный дубовый стол.

– А ведь Светлых Правителей, оказывается не существует, – задумчиво уронил капитан.

Барон уставился на него.

– Как это – «не существует»?

– А так. Ты видел здесь хоть одну живую душу?

– Не видел…

– Мы с тобой залезли в Башню, которая веками была главной святыней Светлого Города, – сказал Кьетви с видом нераскаявшего святотатца. – И здесь никого нет. Здесь давно уже никого нет.

– Я не верю, – сказал барон.

– Чему ты не веришь? Своим глазам? Здесь никого нет!

– А кто же тогда управляет Городом?

– А зачем вообще управлять Городом? Он превосходно сам с собой справляется. Сам себя кормит, сам себя в тюрьму сажает.

Барон широко раскрыл гдаза. Кьетви усмехнулся, клюнул носом воздух.

– Давно уже пора было догадаться, – сказал капитан.

– Может быть, они прячуться?

– В гробах они прячутся! – со злостью сказал капитан. – Видел гробы?

– Видел…