Халява для лоха

– Почему, собственно, «закладывать»?! Просто проинформировать начальство. В конце концов, мы обязаны это сделать. Тем более что Чухаев нас предупредил. Если бы Обухов просто пораньше с работы слинял, мы бы его прикрыли, но тут же другое дело. В общем, надо идти и ставить Ненашева в извест­ность.

– А чего это ты вдруг засуетилась? – недобро прищурился Алик. – На обуховское место метишь и теперь выслуживаешься?

– А мне, между прочим, и выслуживаться не надо! Потому как это место и так мое! Это только на бумаге мы с тобой, милый Алик, равные должности занимаем, а на деле… Неужели ты думаешь, что тебя поставят на место Обухова? Ты всего-навсего дизайнер, понял? И кроме как иллюстрировать чужие идеи, ничего не можешь. Ты, по сути, исполнитель, уразумел? И еще, к твоему сведению: во всех агентствах креативными отделами руководят гуманитарии, люди, способные генерировать креатив и умеющие найденную идею выражать словами. В общем, вы как хотите, а я пошла.

– Никуда ты не пойдешь! – зло прохрипел Алик и решительно скомандовал: – Андрюха, запри дверь и ключ держи при себе! На телефонные звонки не отвечать! Агнесса Петровна, вы номер Обухова знаете? Наберите и скажите, что тут Грохотова в штрейхбрехеры рвется. Будем ее блокировать сколько сможем, но до утра не обещаем.

– Хорошо, хорошо, – как китайский болванчик, закивала Агнесса Петровна, выискивая в памяти мобильного номер теперь уже экс-начальника.

– Ты чего творишь, идиот?! – сорвалась на крик Надежда и метнулась к двери, которую Андрюха успел запереть.

– Не ори, – сдавленным шепотом посоветовал Алик и, зажав Грохотовой рот, поволок ее в комнатенку, которая до нынешнего вечера служила Косте Обухову кабинетом.

Через пару минут из-за двери комнатушки высунулась патлатая голова арт-директора:

– Агнесса Петровна, вы позвонили? Сказали? Тогда идите сюда!

Бренд-менеджер тяжело поднялась со стула и, по-старушечьи шаркая ногами, поплелась на зов.

Грохотова сидела на кожаном диване и, стуча зубами о край стакана, пила воду. Примостившийся рядом Алик гладил ее по плечу:

– Ну прости, прости меня, гада! Но ты меня еще благодарить будешь за то, что удержал… Пораскинь мозгами-то. Небось не на творче­ской почве у них с Ненашевым конфликт вышел. А если так, то Костику кранты. Ты же знаешь, какие о нашем боссе слухи ходят. Что это он Дегтярева – своего, между прочим, лучшего друга – за решетку пристроил. Скорее всего, и с Обуховым у них из-за Стаса закрутилось. Дегтярев ведь Костику те векселя, за которые его потом посадили, показывал. Говорил: мол, что-то мне в них не нравится, хотя вроде все путем: и степени защиты на месте, и номера совпадают. Ну а Обухов что, специалист, что ли? Посмотрел на просвет, плечами пожал. Он, когда следствие началось, хотел в милицию пойти, рассказать про тот разговор со Стасом, но Чухаев отговорил – убедил, что тем самым Обухов подозрения в отношении Дегтярева только усугубит. Объяснил, что следователь расценит эту историю как попытку Стаса подстраховаться, проверить, действительно ли хорошо сработана фальшивка. Потом-то Костя просек, что это глупость и что Чухаев сам как-то замазан, но поначалу поверил. Мы ж все тогда как думали? Что начальство за Стаса горой встанет, Ненашев землю будет рыть, лишь бы Дегтярева из дерьма вытащить… Ладно, девчонки, мы все перенервничали, и я предлагаю выпить лекар­ства. Андрюху оставим на стреме, а сами по стопарику «Сладкой истомы» дернем, а? У Костика пара бутылочек осталась.

Алик подошел к двери:

– Андрюха, выключи здесь свет и сиди тихо, как мышь.

– Че, один? В темноте? А комп хоть можно включенным оставить? Я в стрелялку поиграю.

– Поиграй, но звук убери. Совсем.

В семь часов начали надрываться телефоны. Разом на всех столах. Потом запиликали мобильные: Алика, Грохотовой, Агнессы Петровны. Потом кто-то начал ломиться в дверь. Об этом оповестил коллег Андрюха:

– Они сейчас замок ломать будут! За слесарем послали. Чухаев до этого два раза приходил – за ручку дергал, вслух ругался, куда все делись.

Сидевший между раскрасневшимися дамами Алик поднялся:

– Врубай свет и – в каптерку! Я сам разберусь.

Прежде чем повернуть ключ, арт-директор вздыбил и без того похожие на стог сена волосы и расстегнул на рубашке две пуговицы. Вид теперь у него был пьяно-расхристанный и даже залихватский.

– О! Василич! Это, оказывается, ты тут ломишься? – завопил Алик, искусно изобразив при виде главного юриста изумление. – А мы, понимаешь, мозговой штурм в дальней комнате устроили. Дамскую водку обсуждаем, ну и, как положено, приняли по капелюшечке, так сказать, для полной включенности…

Чухаев молча отстранил Алика и почти бегом рванул к бывшему обуховскому кабинету.

Едва взглянув на сидевших рядком Агнессу, Надежду и Андрюху, тщательно обшарил глазами комнатушку: будто в ней – размером три на три – мог кто-то спрятаться.

– Где Обухов? – грозно рявкнул юрист.