Халява для раззявы

Максим бодрым шагом заспешил к остановке, а Филимон, как шарик на ниточке, болтался где-то сзади него. С каждым шагом он все больше и больше заражался энергией Максима. К остановке подъехал полупустой троллейбус. Филимон сразу приметил симпатичную, стройную блондинку. Девушка с отсутствующим видом рассматривала рекламные объявления, расклеенные на стенах в салоне. Потом она подняла глаза и улыбнулась, поймав устремленный на нее взгляд. Филя приосанился, расправил плечи и улыбнулся девушке. Та слегка покраснела, причем выяснилось, что румянец очень идет к ее белой коже и блестящим глазам. Она поправила выбившуюся прядку из прически и улыбнулась еще шире.

У Филимона сладко заныло сердце. Девушки давно, вернее никогда, не улыбались ему в троллейбусах (равно как и в автобусах, трамваях и лифтах). Неужели он за эти дни так переменился? Филя повернулся к стоящему сзади Максиму, чтобы поделиться своими наблюдениями и… Максим, расплывшийся в голливудской улыбке, делал какие-то знаки блондинке, а та, польщенная вниманием этого кареглазого красавца, мило улыбалась, уже готовая и дать свой телефончик, и последовать за ним на край света, и погулять с любимой собакой… Филя тяжело вздохнул, ссутулился и отвернулся к окну. Хорошо, что до нужного магазина оставалось две или три остановки.

Что делать в магазине, Лоховский не представлял. Оставалось полностью положиться на Макса (и довериться ему). Конечно, в голову Филимона Аркадьевича заползали черные мысли. А ну как Максим кинет его? С другой стороны – если бы Макс задумал добыть марку в одиночку, он, бы уже давно сделал это.

В душе у Филимона Аркадьевича оставалась неистребимая вера в то, что хороших людей в мире больше, чем плохих. И даже отдавая свой бумажник грабителю в темной подворотне, он оправдывал этого несчастного. Может, ему нужны деньги для больной старушки-мамы или на «Kitekat» для бездомного котенка?

Пока Филимон пробирался к выходу на нужной остановке, Макс успел обменяться телефонами с симпатичной блондинкой и даже назначил ей свидание. Лоховский в очередной раз, по-хорошему, позавидовал ловкости Максима.

В этот час в магазине было почти пусто. Всего парочка посетителей, которые разглядывали витрины в поисках чего-нибудь интересного. Филимон кинулся к витрине, где были выставлены журналы, он пробежал глазами витрину раз, другой, третий и… ничего знакомого не увидел. Журналов не было. Филимон Аркадьевич чуть не зарыдал в голос, мечта о новой жизни рассыпалась, как песочный домик. Он дрожащим голосом обратился к продавцу, стоящему за прилавком.

– П-простите, я вам недавно сдавал на продажу журналы «Будни-механизатора», можно узнать, где они?

Продавец, типичный представитель племени антикварщиков, старый седой еврей, ответил вопросом на вопрос:

– А вам они зачем?

Конечно же, он помнил и Лоховского и его журналы. Мужик не представлял ценности сдаваемых вещей и особенно не торговался. Он с благодарностью принял из рук торговца предложенную сумму. Если честно, сумма была раза в четыре ниже реальной стоимости вещей. Но как говорится, на базаре два мошенника – один продает, другой покупает. Кто кого! Покупочка была оформлена на законном основании, так что придираться было не к чему. Но старый еврей, на то и был старым евреем, чтобы не давать прямых ответов.

– Они у вас? – с надеждой в голосе спросил Филимон. – Я бы хотел получить их обратно. Вот!

Филимон протянул продавцу деньги и квитанцию, на которой была проставлена сумма. Старый антиквар взглянул на эту до смешного маленькую сумму и ответил:

– Двести пятьдесят и журналы ваши.

– Р-рублей? – спросил Лоховский.

Старый продавец покачал головой:

– Долларов! И на што мне сдались ваши рубли?

– Чего?!

Филимон перевел взгляд на квитанцию, про себя, шевеля губами, прочитал проставленную сумму. И сунул квитанцию под нос продавцу:

– Вот! Смотрите сюда! Вы… мне… дали… за… них… пять… десят рублей.

Филимон Аркадьевич специально четко проговаривал каждое слово, делая паузы, чтобы его слова получше дошли до ушей продавца. Тот, совершенно спокойно отведя руки Филимона Аркадьевича от своего лица, ответил:

– И на што мне сдалась ваша квитанция? У меня у самого таких столько… Могу вам уступить, по дешевке.

Макс все это время с небрежным видом слушал перепалку Филимона с продавцом. В конце концов, его терпению пришел конец. Макс ленивой походкой двинулся к прилавку, придав своему лицу свирепое выражение (лицо теперь походило скорее на рожу, чем на лицо) и рявкнул на продавца. Филимон Аркадьевич на секунду испугался, так как в первый момент ДАЖЕ он не узнал Макса.

– А послушайте-ка, любезный! Если вы сейчас не вернете журнал, я вам травмы нанесу! Честное слово, – заверил Макс.

Слова были вроде бы нормальные, принятые между интеллигентными людьми. Но сказаны они были так, что желтовато-смуглая физиономия продавца моментально побелела, а затем посерела. Старый букинист засуетился: