Халява для раззявы

Сивухин прислушался к голосам ангелов. Их было двое мужчина и женщина. Ангелы любезничали между собой.

– Кошечка моя сиамская, пампушечка моя украинская… – ворковал ангел с мужским голосом подозрительно тяжело дыша.

– Пупсик мой, пусеночек, иди ко мне… – точно таким же тоном говорил ангел с женским голосом.

«Вот это да, кому рассказать, никто не поверит. Ангелы тоже делают это?!» – чуть не прыснул со смеху Костик Сивухин.

– Ниночка, радость моя, сначала дела – а потом забавы, – произнес вдруг ангел голосом Михеича.

Сивухин сразу же вспомнил, где он и что с ним произошло. И никакое-это не землетрясение. Просто, кровать над головой Сивухина прогнулась под тяжесть Нины Михайловны и Михеича.

– Значит так, все мои парни про этих голубей выяснили. Список явно у них. Марки пока еще нет. После того, как твой зятек встретился с дружбаном они в музей Краеведения поперлись. Там выставка: «Печатные издания Советской эпохи». Что это за хрень такая я не знаю, и разу там не был. Купили они билеты, в музее пробыли минут тридцать. Тут мои орлы маху дали, им бы за ними внутрь войти… Ну да ладно, я так думаю они туда не пописать пошли. Мы с тобой сами туда подъедем.

Мерзеева, перевернувшись на кровати, так что чуть не снесла сеткой кровати остатки волос с головы Сивухина, капризно, изображая из себя девочку, произнесла:

– Жоржинька, что прям сейчас поедем? Ниночка хочет ням-ням и кусь-кусь…

Ням это понятно, что означало кусь-кусь можно было догадываться.

Однако, Михеич не отвлекаясь, продолжил свой рассказ.

– Потом эти два придурка отправились, ни за что не отгадаешь куда.

– В библиотеку, наверное, – лениво ответила Нина.

– Ага, почти. В психушку. Знаешь такую больницу имени товарища Фрейдюнгова?

– Ну ты Жоржинька даешь, откуда я могу такую больницу знать, что я по-твоему ненормальная? – обиделась Мерзеева.

– Ладно, ладно, детка, я ничего такого в виду не имел…

«Ни фига себе детка, – подумал Костик, – Килограммов сто будет это точно.» Лежать, придавленным к полу сеткой кровати, было не очень удобно. К тому же, на пыль под кроватью у Костика началась аллергическая реакция, в носу защекотало, в горле запершило. Хотелось чихнуть и прокашляться. А как известно, то чего нельзя, того больше всего и хочется.

– Ну и что они с этой психушки делали?

– Не знаю. Ладно в музее, может там купили номера твоего журнала. Но вот психушке они зачем? Может они просто почувствовали слежку и нам мозги запудрить решили? Наведаться все же туда не мешает. Один из моих парней с сестричкой там шуры-муры завел и через нее узнал, что искали они главврача. Во только зачем? Вопрос.

– Ну, а оптом? – спросила Мерзеева, которой порядком надоели рассуждения Михеича.

– Потом домой вернулись.

– Слушай, а если эти твои орлы такие крутые, почему они список не отобрали?

– Все не так просто. У Петьки просто талант, карманника-щипача. Он как этот… Гапанини на одной струне…

– Паганини, – поправила Мерзеева Жоржика.

– Да ладно, Паганини, Маганини, какая разница. Петька одной рукой может и сумочку разрезать и все аккуратненько вытащить и обратно пустой кошелечек уложить. Из любого места. Не было при них списка. Они твоего Лоховского прощупал и Макса этого. Напасть конечно можно, это не сложно. Только зачем нам к себе внимание привлекать. Пусть они думают, будто такие умные…

Сивухин лежал под кроватью ни жив ни мертв, он боялся чихнуть и тем самым выдать себя. Ему бы тихонечко здесь долежать и уйти незамеченным, с такой-то информацией… Надо дождаться подходящего случая, может они есть пойдут или еще что.

Есть они не пошли, за то… Пока они занимались этим самым «еще что», под страстные стоны и ритмичное позвякивание пружин кровати Сивухин тихонечко выполз из-под своего убежища и незамеченный по пластунски, как ящерица, ловко выполз из спальни. Крадучись он добрался до входной двери и почти бесшумно открыв ее, выскользнул на лестничную площадку. Адью, любовнички. Теперь вы мне пока без надобности.

Костик спустился во двор, где к большому дубу толстой цепью был прикован велосипед. Костик процитировал известную с детства фразу Пушкина: «На дубе том златая цепь, и днем и ночью кот ученый все ходит по цепе кругом…» Он пошарил по карманам в поисках ключика. Ни в брюках, ни в куртке его не оказалось. Сивухина прошиб холодный пот. Неужели оставил под кроватью в спальне? Как теперь освободить от оков средство передвижения? Сделать это надлежало как можно быстрее, пока во двор не спустились Михеич и Мерзеева. Стоящий возле дуба Сивухин был слишком заметной фигурой, чтобы ее обратить на него внимание. Да и потом, велосипед надлежало вернуть на место, поближе к хозяину. Одно дело взять на прокат, другое – с концами. Это дело подсудное. А если принимать во внимание его напряженные отношения с Зиночкой…