Халявные баксы

Наконец в компании все насытились, наговорились, и пришло время подумать о ночлеге, на который птички наши давно устроились и затихли. Для себя я решил, что возьму спальник, отойду от лагеря в сторонку метров на сто пятьдесят, выберу местечко поровнее без камрей, и там устроюсь. Как это всю жизнь делал на охоте. Ну а Дока и Владимир пусть сами решают, как разделить домик, может быть, перегородить занавеской. Для Ниночки, с веселым и компанейским нравом, занавеска вообще до лампочки, а вот Анастасия Михайловна … вряд ли без нее глаз сомкнет, да и вообще может одна устроиться, на моей кровати, заставив бедного Владимира до утра не смыкать глаз, и эротическими видениями перевозбуждать страдающее либидо. С нее это станет запросто – вон как волнуется, что не дай бог, кто-то ее в интересном положении увидит! Или что-то услышит.

«Ничего», – подумал про себя, – «нельзя всю жизнь синим чулком оставаться, в наше-то время». И в подходящий момент собравшихся осчастливил: все, забираю спальник и ухожу, разбирайтесь здесь сами.

«Разберемся, разберемся», – пискнула Ниночка и скосила глазки на Анастасию Михайловну, отчего та стала еще серьезней. Но здесь ее вовремя обрадовал Дока:

«Мы с Нинкой тоже умотаем, на свежий воздух. Ну а вы здесь останетесь,» – обратился персонально к заучу партийской школы, так же как и я понимая свойственные той заморочки. После этих слов Владимир облегченно вздохнул, а Ниночка откровенно ему подмигнула.

Время было уже поздним, и за дверью домика встретила темнота. Во всем лагере лишь один фонарь возле балка начальника боролся с мраком в ближайшем окружении, дотягиваясь уже слабенькими лучами до вагончика столовой. Я машинально глянул в ту, единственно светлую сторону, и увидел, что из вагончика выскочила женщина и помахала в мою сторону рукой. Как это она меня увидела, в полной темноте нашей части лагеря? Я еще раз оглянулся вокруг, поджидая Варю, шагавшую в мою сторону, и с удивлением обнаружил, что не так-то и темно. Это после электричества в домике я поначалу ничего вокруг не различал, а сейчас глаза привыкли к неожиданной для них темноте, все вокруг начал различать неплохо, и даже на приличном удалении.

Варя подскочила ко мне, увидела в руке спальник и все поняла:

«Если хочешь, могу тебя в вагончике положить. Только долго спать не даст сменщица, рано придет завтрак готовить»

Сменщица Вари, вторая повариха, была женщиной серьезной, в среднем возрасте, и никаких заигрываний с чьей-либо стороны, кроме единственного счастливчика, не допускала. По этой причине лишнего общения с ней ранним утром, если не поздней ночью, мне только и не хватало. Поэтому я Варю тут же остановил:

«Отлично переночую на свежем воздухе. Отойду в сторонку, чтобы дурак какой на машине не раздавил, спальник расстелю, и все, считай звезды да жизни радуйся!»

«Тогда я посмотрю, как устроишься», – согласилась Варя с моим планом, и потихоньку в сопровождении деликатно отставшего на пару метров Чапы, мы пошагали в сторону от лагеря, внимательно глядя под ноги, что бы не дай бог за что-нибудь не запнуться. Непривычная к темноте в горках, Варя крепко вцепилась за мою свободную руку, и изредка ойкала, когда под ногами оказывался камушек, бугорок или ямка.

Не прошли и двести метров, как нужное место я нашел – между двумя большими каменюгами, которые не переедешь, не сдвинешь даже бульдозером. Ногой в сторону отбросил несколько маленьких камушков, что бы не чувствовать их во сне под боком, расстелил спальник.

«Все, ночлег готов», – доложил Варе, и как любой мужчина, с показным сожалением поплакался, – «одному только вот скучать придется!»

Ранее женщина молча смотрела, как я устраиваюсь, теперь же, после моих слов, повернулась ко мне лицом, дотронулась рукой:

«Хороший ты человек, Юра. Даже слишком хороший», – сказала ласково. Как мужик зрелый, я прекрасно понимал, что стоит за этими словами. Как и то, что должно за ними последовать.

«Почему слишком?» – задал необходимый в начавшейся любовной игре вопрос.

«Ну», – Вара чуть-чуть помолчала, что-то про себя решая. Как и ожидал, решилась, и уже быстро, словно боясь остановиться и не все нужное высказать, продолжила: «Я же вижу, что тебе сейчас женщина нужна! У тебя же все клеточки об этой кричат! А ты все стесняешься, даже меня поцеловать!» Высказалась на едином выдохе, затем на вдохе прошла пауза: «А я ведь тоже живая, и от тебя мне ничего, кроме ласки не надо!»

И что мне оставалось делать? Ну, скажите, вы, мужики и бабы, мужья и жены, любовники и любовницы! Что я должен делать, когда женщина сама, без грубости, наглости, принуждения предлагает свою любовь? Мысли о которой все чаще посещают мою голову?

Через час спокойную и довольную женщину я проводил до ее домика, услышал на прощание «спасибо за все!», поцеловал и пошагал к месту ночлега, посматривая по сторонам, чтобы ненароком не нарушить покой еще одной парочки – Нины и Доки, которые где-то рядом тоже на ночлег собирались устроиться.

Часть десятая