Халид его пленница

Вопрос – надежда на передышку. Чуть сбросить наваждение. Цепкие слова «не отпущу». Халид говорит и действительно это обещает. Даёт своё слово, как главную заповедь. 

 Я не уйду.

Никогда бы от него не ушла, как бы не повернулась наша жизнь.

– Возможно. Не принял бы его отца – это точно. Что касается тебя, Ада, у меня никогда нет точного решения. То, что я сделал бы с любой другой девушкой, тебе не подходит. И поэтому – нет, ты не уйдешь от меня. 

– Буду вечной пленницей твоего дома? Четыре стены и крыша? Максимум, сад? 

– Слишком много вопросов, Ада. Моя очередь. Какое отчество у Яна?

Я подтягиваю к себе ноги, зная, что ответ Халиду не понравится. Не так, как ему бы хотелось. С этим внезапным желанием стать отцом, когда сам говорил об абортах и том, что решение «проблемы» мне не понравится. 

– Я рожала сына заграницей, там нет отчества. Так что я соврала, что у него отчество Яна. Вот.

– Но там есть вторые имена. Какое ты выбрала? Без лжи, Ада.

– Да, знаю, - шагаю в пропасть, лечу, расшибасюь. Выпускаю весь воздух из легких вместе с ответом: – Халид. Нашего сына зовут Янар Халид Гонсалес. Представляешь, мне пришлось с боем доказывать медсестре, что второе имя не Хуан.

Это было не смешно, жутко и не смешно. Когда я не понимала себя, выбирая второе имя. И знала, что это послужит моим крахом. Черной ручкой выводила как пишется, а будто подписывала себе смертный приговор.

Главное доказательства, что черноглазый сын – ребёнок Халида. Тогда я не представляла, что имя и не понадобится. Точная копия, уменьшенная и с любовью ко мне.

В остальном… Как лодку назовешь.

– Ты не дала ему мою фамилию. Мы это исправим.

– Ты… 

Задыхаюсь злостью, желанием врезать Халиду. Но вместо этого просто роняю голову на обивку дивана. Чувствую медленные прикосновения мужских пальцев к волосам, поглаживание.

– Я оценил, Ада, что ты дала ему моё имя. Но фамилия тоже должна быть моей. Он мой сын, которого ты пыталась спрятать. 

– Мой вопрос. Как ты меня нашел? Почему именно сейчас?

– Саид.

– Сукин сын!

– Именно, но, - пальцами надавливает на мою губу, запуская в организме необратимые процессы. Вспышки телпа, жалящие каждую клеточку, всё нутро обжигает. – Не выражайся, Ада. Твой рот создан для другого.

– Для отсоса? Обломаешься, Халид.

– Не для него, но к этому вопросу мы ещё вернемся. При Янаре тоже материшься? Я не буду называть его Яном, Ада. Ян – твой пацан, который помог сбежать. 

– Он помог мне выжить. И не раз. Мы… - прячу взгляд, из-за чего практически укладываюсь щекой на ладонь Халида. – Мы выросли вместе. Ненавидели друг друга, дрались и помогали. Выживали, как могли. Не только в детдоме, после. В Европе. Мы… Мы шли связкой, Хал. Чертовой связкой заклятых друзей. 

– И как заклятый друг он помог тебе бежать? Когда ты узнала о беременности?

– Я… 

– До. Или. После?!

– До побега.

Халид резко смещает ладонь, опуская на мою шею. Дёргает к себе, заставляя упасть на мужскую грудь. Гаджиев не даёт подняться, крепко прижимая к себе. Так, что кости хрустят.

Подтягивает выше, заставляя встретиться с чертями в его глазах. Черной дырой, которая обещает мучительную смерть. Но правда вырывалась из меня так легко, что сама удивляюсь.

– До?! И что же, Ада, узнала о беременности и решила свалить? Зачем?

– Чтобы… Чтобы не дать тебе убить своего ребенка. Мой черед. Почему ты вдруг так озаботился Янаром? Если пять лет назад сказал точно, что отправишь на аборт? Что поменялось?

Глава 27. Халид

– За пять лет много изменилось, Ада, - крепче сжимаю девушку в своих руках, поднимаясь. Пускай сидит сверху, заглядывает своими блядски-красивыми глазами прямо в душу. Которой у меня нет. – Ты тоже стала другой. Более… мягкой.

Вижу, как прорезаются её скулы, вспыхивает огонь во взгляде. Маленькая воительница, которая не боится переть против меня. Тормозит лишь из-за угрозы другим. Будь она совершенно одна – боролась бы до самого конца. 

– Повтори о том, что я слабая, когда найду пистолет.

– Я не говорил, что слабая. Просто мягче, как минимум, с Янаром. Всё не мог понять, что тебя так изменило. Теперь пазлы становятся на место. 

Подхватываю Аду под задницу, заставляя полностью оседлать. Разбираюсь с её рубашкой, медленно расстегивая. И ловлю ладони, крепко сжимая, чтобы не лезла.

– Мне перечить, Ада, не стоит. Сиди смирно. Смирно, я сказал! – дёргаю в стороны её руки, едва не получая пощечину. – Ты осмелела, колючка? Решила, что всё можно, если родила мне сына? 

Конечно, блядь, можно. И так позволял слишком много, закрывал глаза. Держал в рамках, но не таких жестких, как других. Ни одна девка не жила в моём доме, не ездила со мной по делам.

И уж точно не имела права толкать меня или повышать голос, перечить. Смирные и послушные, как любые шлюхи, которым важно получить бабки. Ада же была другой.

Сохранила моего сына, не смотря на ненависть. Сбежала, подставила, соврала. И при этом не избавилась от «груза», не вернулась шантажировать. Уверен, что никогда бы не рассказала, если бы я не увидел сегодня сам.