Халид. Во власти врага (СИ)

Он так близко, что могу рассмотреть тонкие нити шрамов на груди. Мелкие морщинки у глаз, застывший гнев в глазах. Халид хмурится, но не сжимает ладонь на шее. Только удерживает, не давая сдвинуться.

– Совсем больная? Ты потеряла литр крови, голая, среди леса! Ты думала, что сможешь куда-то сбежать?

Мужчина смотрит на меня, убеждаясь, что я поняла своё положение, приняла судьбу. И когда собираюсь ответить, он бросается вперёд. Впечатывает свои губы в мои, кусает, врывается внутрь.

Поцелуй с ним похож на борьбу за жизнь. Жесткий и оглушающий. Меня сжигает эта грубая ласка, расправляет. Упираюсь ладонями в плечи, но сжимаю, а не толкаю.

Каждая близость подобна взрыву. Все из меня выжигает, мысли убирает. Тем, как нависает, как касается частым дыханием кожи. Внутри стягивает всё, дрожью заполняется.

И мне впервые перед сильным соперником хочется голову склонить.

– Ты никуда не денешься, Ада, поняла? Ты принадлежишь мне.

А вместо ответа я оседаю. Худший враг – собственное тело, которое пропитано слабостью. Цепляюсь за руки мужчины, наваливаюсь на него.

– Давай, колючка, не отключайся, - меня встряхивают, но сознание медленно утекает. – Если сейчас потеряешь сознание, я тебя выпорю. За каждую твою глупость.

Глава 26. Ада

– Ты точно отбитая.

– От отбитого слышу!

Халид кричит, а у меня голова разрывается. Выстрелами на каждое слово реагирует. Да, самый мой идиотский поступок. Но у меня план был. Чуть уйти, а после в оставленную машину запрыгнуть. Хоть что-то делать, а не просто жертвой быть.

Одного раза хватило, далеких двенадцать лет назад. Больше не позволю этого. Ни с кем слабину показывать не буду. А с Халидом дважды сильнее нужно быть.

– Ты меня похитил!

– Оставил до выяснения обстоятельств.

Меня в ванную комнату заводит, причитая. Толкает в сторону душевой кабины, не слушая возражений.

– Я с раной, меня нельзя мочить.

– Тебя таскать по лесу нельзя, а ты сама справилась. Ты вся в грязи, не пущу в чистую постель.

– Могу к себе поехать, мне плевать на грязь.

– Поедешь, - мужчина кивает, снимая хромированную насадку для душа и протягивает мне. Сжимаю дрожащими пальцами, как опору. Мне не страшно, это от потери крови так колотит. – Когда я разрешу. Пока ты в моем доме будешь, Ада.

– Как долго?

– Столько, сколько мне нужно.

Непробиваемый и нерушимый. Его словно совсем не трогает, что я могла умереть. Что пыталась сбежать, а сейчас всё тело колотит ознобом. Едва теплая вода лишь хуже делает, пуская мурашки. Меня мутит, и мир продолжает расплываться.

– Я теперь вся мокрая, доволен?

– Мокрой ты будешь, когда окажешься подо мной.

– От слёз разве что.

А после дурная мысль проскакивает. Легче бы в рулетку русскую сыграть, где пять патронов вставлено. Больше шансов на выживание. Но Халид назвал меня отбитой, и такой я являюсь. А поэтому лейку поднимаю, направляя на мужчину поток воды.

Просто так, без цели. Чтобы замолчал и всю надменность потерял. А он… Этот мудак…

Смеётся. Коротко, тихо, будто опасается, что кто-то услышит. Или потешается над моими действия. Халид! Смеётся. Не угрожает, не бьёт и не вырывает душ из рук. А просто головой качает, оставляя на губах короткую усмешку. Лёгкую, приятную.

Не иначе, как все ещё от наркоза отхожу.

– Успокоилась? Могла просто попросить раздеться. Проспишься, отойдешь от таблеток, и начнём говорить. Потому что утром я тебе подобной херни не прощу.

– И сейчас не прощай, Хал, не прощай. Накажи, убей, выгони прочь.

– Нет, колючка, так просто ты не отделаешься.

Это дурацкое «колючка». Меня так пару раз в детдоме пытались назвать, задевая. За что получили сломанный нос и царапины. Ян в том числе. Звучало обидно, злобно. У Халида это издёвкой кажется, словно намёком, что его шипы не пугают.

Он их обламывать привык.

Мужчина рубашку скидывает, неспешно. Словно ничего странного не замечает в том, что насквозь промок. А когда сжимает пряжку ремня, я понимаю, что дело пахнет жаренным.

– Ты же не… Я при смерти!

– По лесу ты бегала довольно резво, Ада. И, кажется, я обещал тебя выпороть. А я слово держу.

– Я не отключалась.

Чувствую себя маленькой, слабой, словно стержень выдернули, оставив только растерянность. Держусь за влажное стекло кабинки, пытаясь удержаться на ногах. Если рухну вниз, Халид точно придумает как это вывернуть в свою пользу.

– Снимай бельё, Ада. Или этим займусь я.

– Нет!

– Ты не пойдешь в кровать в мокром. Я, знаешь ли, беспокоюсь о своих простынях.

– Могу лечь на диване. Или в такси по пути к дому.

– Или можешь заткнуться и делать то, что я говорю.

Киваю, сжимая бретельки лифчика. А потом использую последний козырь – собственную слабость. Прикрываю глаза и начинаю оседать, прямо в руки мужчины. Возможно, ему хватит совести не приставать ко мне.

Цепляюсь за влажные плечи, наваливаясь. Давай, Халид, прояви хоть каплю человечности. И мужчина, хоть удерживает меня, ничем не помогает. Лишь с силой сжимает грудь. Заставляю себя терпеть, выжидать. Не кричать, когда горячая ладонь спускается по животу, задевая край белья. И едва не вскрикиваю, когда меня подхватывают на руки.