Халхин-Гол. Граница на крови

Новиков поднял бинокль, глянул на юг и увидел три танка Т-26. Они встали на боевом рубеже и обстреливали высоту. Открыли огонь по пехоте из пулеметов и три бронеавтомобиля БА-10. Дали залпы из винтовок солдаты советской и монгольской рот. Наступавшие японцы попали в огненный капкан и гибли один за другим.

Вскоре танки и броневики прекратили огонь. С головного Т-26 Новикову был передан такой же сигнал. Капитан приказал своим бойцам это сделать, хотя и не понимал, почему поступило такое странное распоряжение и кто его отдал.

Но все объяснилось быстро. С юга из-за танков на простор вылетела монгольская конница. Это был целый полк, никак не меньше. Кавалеристы быстро порубили японцев и пошли в сторону заставы Холар.

А на КНП роты зашел командир батальона майор Филатов.

— Приветствую тебя, капитан! — сказал он.

— Александр Андреевич? — удивился ротный.

— Странный вопрос. Ты плохо видишь, кто перед тобой?

— Нет, но это так неожиданно.

— Все идет по плану, ребята.

— Что? По плану? — воскликнул старший политрук. — Значит, в Хамтае знали, что против нас выходят дополнительные силы японцев?

Майор снял фуражку, присел на стул и осведомился:

— Ты, Семенов, считаешь, что мы специально подставили вашу тактическую группу под удар крупных сил японцев?

— Но как мне считать по-другому?

— Придется объяснить. Из штаба корпуса поступила информация о том, что из бригады генерала Кимура в район бывших застав Номанского погранотряда перебрасываются танковая рота, отдельный взвод и гаубичная батарея. Однако мы не знали, какую задачу имеет эта группировка. Все стало ясно, когда усиление осталось у Куроки. Я отправлял посыльных, хотел предупредить вас об опасности. Видимо, они не смогли дойти. Потом я перебросил на западный берег батареи.

— Дошел ваш посыльный уже после начала атаки и передал приказ продержаться десять-пятнадцать минут.

— Понятно. Это второй был. Значит, первый не дошел. Я рассчитывал, что наша артиллерия и зенитные установки, расположенные за рекой, сумеют остановить наступление противника, связывался с авиаполком… Впрочем, почему я оправдываюсь? Наш батальон сделал все, чтобы помочь вам. А передислоцировать силы, выделить в поддержку танки, бронемашины и пехоту я не мог. Слишком быстро японцы перешли в наступление. Сняв дополнительные силы с Хамтая, я оголил бы основной район обороны, против которого с восточного направления выдвигалась японская пехотная бригада в полном составе. А это вам не рота и не батарея.

— Командование японской бригады изменило свои планы и остановило продвижение соединения? — спросил старший политрук.

— Да. Во многом благодаря героической обороне вашей тактической группы, а также более чем эффективному и неожиданному для противника применению бомбардировщиков АНТ-40. Впрочем, о них я узнал поздно, перед тем как отправил к вам второго посыльного. Переброска этих самолетов проходила в режиме секретности, но обстановка сложилась так, что пришлось вводить их в бой практически по прибытии на аэродром. Еще подошла монгольская кавалерия. Все это в совокупности сорвало план японцев провести операцию по охвату основных сил корпуса. Для вас же война пока закончилась. Но вам предстоит самая тяжелая работа. Надо собрать всех погибших. В штабе корпуса решат, что делать с телами.

— А что с ними делать? — спросил старший политрук. — Похоронить с воинскими почестями.

— Это проще всего. В штабе рассматривают вопрос о доставке тел в Союз, но скорее всего от этого откажутся. Я с охранением сейчас проеду в Холар, посмотрю, что там, и к ужину вернусь. Начальник штаба батальона капитан Сагидов и батальонный комиссар Ефремов будут здесь через час-полтора. Они вам помогут.

— А без батальонного комиссара мы не обошлись бы? — спросил Новиков.

— Он должен составить список офицеров, сержантов, красноармейцев, которых ты, капитан, и командир монгольской роты считаете нужным наградить.

— Капитан Гандориг погиб. Значит, представление будет составлять батальонный комиссар?

— Это его работа.

— Интересно. А сержанта, в прошлом полковника и командира бригады Максимова, а также погибшего красноармейца Сергушина, которых считали чуть ли не врагами народа, комиссар представит к наградам?

— По Максимову подробности мне неизвестны, но он восстановлен в звании и в должности. Это значит, что с него сняты все обвинения. А по Сергушину, если комиссар будет против, представление подпишу я. Еще вопросы есть?

— Максимов знает, что он реабилитирован?

— Нет, но я лично сообщу ему об этом. Он уже сегодня должен убыть в штаб корпуса, назначен командиром одной из бригад, кстати, с присвоением звания комбрига.

— Вот как получается! Я полковником командовал.

— Всякое в жизни бывает.

— А не должно, Александр Андреевич, всякое. Надо по закону и справедливости.

— Ты меня понял, капитан?

— Так точно!

— Занимайтесь. Завтра, максимум послезавтра батальон должен уйти на западный берег для доукомплектования и отдыха. Все, до встречи, — проговорил Филатов и вышел из блиндажа.

Новиков посмотрел на старшего политрука и спросил:

— Встретишь, Юра, своего начальника?