Халтура

Он остановился и посмотрел мне в глаза.

— Они невинны,Гарри. Они не знают ничего другого. Они никогда не сталкивались с вампиром и не теряли из-за вампира своих близких. — Он поднял брови. — Я думал, что вы за это сражаетесь.

Я состроил кислую мину:

— Не будь ты моим братом, сказал бы, что у тебя ужасно тупые хобби.

Мы добрались до входных дверей. Томас изучил свое отражение в стекле и принял величественную позу.

— Верно, зато я отлично выгляжу, когда ими занимаюсь. Кроме того, Сара проработала одиннадцать выходных подряд и ни разу не пожаловалась. Она заслужила поощрение.

Снег валил все гуще. Реймонд вскарабкался на стремянку и возился с камерой. Молли наблюдала за ним. Я махал, пока не привлек ее внимание, затем нарисовал в воздухе коробочку и поманил. Она кивнула и заглушила двигатель.

— Я приехал сюда, готовясь к неприятностям. Хорошо, что не расшиб парочку этих ребят о потолок, прежде чем убедился, что они не на темной стороне.

Томас насмешливо фыркнул:

— Не надо себя оговаривать. Ты просто осторожен. Как и должно быть.

Я фыркнул в ответ:

— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я просто отдам тебе подарок и побегу?

— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — сказал Томас.

— Иди в жопу, — любезно ответил я. Молли схватила подарок и, дрожа от холода, поспешила к дверям. — И с днем рождения.

Томас повернулся ко мне с искренней, теплой улыбкой:

— Спасибо.

Позади нас раздался цокот высоких каблуков, и появилась молодая женщина. Наверное, она была красивой, но узкое черное платье, черные чулки и зализанные назад волосы придавали ей угрожающий вид. Окинув меня оценивающим, холодным взглядом, она произнесла:

— Значит, ты по-прежнему водишься с простолюдинами, Равениус.

— Э-э-э… что? — переспросил я, как обычно, вовремя вспомнив о манерах.

— 'Ари, — сказал Томас.

Я посмотрел на него.

Он прижал ладонь к своей макушке:

— Сделай то же самое.

Я продолжал тупо таращиться.

Он пристально посмотрел на меня в ответ.

Вздохнув, я положил ладонь на голову.

Девушка в черном платье мгновенно повторила жест и улыбнулась мне.

— Ой, простите. Я не сообразила.

— Я вернусь через секунду, — сказал Томас, снова с акцентом. — Личное дело.

— Ага, — ответила она. — Извините. Я думала, Эннуи наткнулась на побочную сюжетную линию. — Еще раз улыбнувшись, она сняла руку с головы — ее лицо вновь стало холодным и надменным — и зацокала обратно в бистро.

Я посмотрел ей вслед, затем повернулся к брату — мы так и стояли, не снимая ладоней с макушек, выставив локти, словно куриные крылышки, — и спросил:

— Что все это значило?

— Мы вышли из роли, — ответил Томас.

— Ага, — сказал я. — И никакой побочной сюжетной линии.

— Если бы мы скрестили руки на груди, то стали бы невидимыми, — пояснил Томас.

— Я сегодня не обедал, — сказал я, кладя руку на живот. Затем, без особой цели, похлопал себя по макушке и потер живот. — Теперь я вне роли — и голоден.

— Ты всегда голоден. Это не может быть вне роли.

— И правда, — сказал я. Нахмурился и обернулся. — Почему Молли…

Моя ученица стояла, прижавшись спиной к стеклянным дверям и глядя на парковку. Закрыв рот одной рукой, не шевелясь. Подарок для Томаса, в красно-розовой обертке в честь Дня святого Валентина, валялся на дорожке. Молли отчаянно колотило, словно она попала под напряжение.

Томас не сразу понял, что происходит.

— Мне кажется, в этой юбке слишком холодно. Смотри, она замерзла до смерти.

Прежде чем он добрался до «юбке», я уже был на улице. Схватил Молли и затащил внутрь, оглядывая парковку. И заметил две вещи.

Во-первых, стремянка Реймонда лежала на боку и уже начала покрываться снегом. На самом деле, снег становился все гуще, хотя прогноз обещал ясную погоду.

Во-вторых, моя машина, а также ее непосредственные соседи — стоявшие ближе всего к лестнице Реймонда — были забрызганы кровью. Кровь быстро замерзала, и ее капли сверкали в свете парковочных фонарей, словно крошечные рубины.

— Что? — спросил Томас, когда мы с Молли оказались внутри. — Что… — Он замолчал, глядя в окно, затем сам ответил на свой вопрос: — Дерьмо.

— Вроде того, — согласился я. — Молли?

Она посмотрела на меня дикими глазами, тряхнула головой, уронила ее на грудь и зажмурилась, что-то тихо, монотонно шепча себе под нос.

— Что за чертовщина? — нахмурился Томас.

— У нее эмоциональный шок, — тихо ответил я.

— Никогда не видел тебя в эмоциональном шоке, — заметил мой брат.

— Разные таланты. Я взрываю все вокруг, а Молли обладает повышенной чувствительностью, и чем дальше, тем тоньше она чувствует, — объяснил я. — Она справится, но ей нужно немного времени.

— Угу, — негромко согласился Томас. Он пристально смотрел на дрожащую девушку, и его темно-серые глаза начали менять цвет, светлея.

— Эй, — прервал я его. — Сконцентрируйся.

Он встряхнулся, и его глаза снова потемнели.

— Точно. Пойдем усадим ее и нальем ей кофе. Эти большие стеклянные окна делают из нас отличные мишени.

Мы отвели Молли в бистро и усадили за ближайший к двери столик. Томас остался наблюдать за темнотой, в то время как я налил из автомата чашку кофе, не забывая держать руку на своей глупой голове.