Хам, или Детка, тебе не понравится

– Завтрак будете, Ваша Светлость?

На сковороде скворчат яйца с томатами.

– Помидоры, правда, не мыты, – разводит руками. – До холодильника я дотянулась, а вот до раковины – увы! – театрально разводит руками и швыряет в раковину точным трёхметровым вилку.

Морщусь от грохота. Но теперь-то я стою рядом! Можно сделать пять шагов?!

Терпеливо выдыхаю…

– Мне два, – смотрю на шесть яиц на сковородке.

– Патриотично! Может, тогда два оставшихся отдать тому? – стреляет она глазами в пол.

– Любопытство сгубило кошку, – предупреждаю я.

– К счастью, я, скорее, собака.

– Верная или брехливая? – уточняю я.

– Вот чего Вы такой злой, а? – опускает руки.

– Это я пока добрый, – снова предупреждаю я.

Поработала бы с моё, не так бы разговаривать начала.

– Я в душ, – ставлю ее в известность.

– Мне эта информация зачем? – подозрительно косясь на меня, раскладывает по тарелкам яичницу.

Ну я предупредил…

Судя по образам в голове, я намекаю на то, что было бы неплохо, если бы она разделила со мной утренний душ. Размечталась! Как от этой озабоченной отсоединиться? Обычно после взгляда в глаза ментальная связь держится ещё часа два. А с этой… Может, подзатыльник ей поможет выкинуть из головы всю эту ересь?

Разворачиваюсь, ухожу в противоположную сторону. Браслет на руке сжимается.

– Эй… эй… эй!! – выскакивает с чашкой в руках, как только я дохожу до ванной.

Мне хочется чем-нибудь запустить в сторону этого «эй!» Но под рукой ничего, кроме фикуса. А фикус мне жалко.

– Я соль не взяла!

– Соль – белая смерть. А твоя задача – выжить.

Закрываю дверь. Я бы удлинил ей поводок, но артефакт работает так, как работает. Поэтому придётся нам обоим терпеть эти неудобства.

Соль… «Соль» – нота нашего измерения. Интересно вышло…

Быстро ополоснувшись, выхожу. Усевшись по-турецки посреди кровати, смотрит плазму. Футболка едва прикрывает трусы. Красивые ноги… Длинные, загорелые, глянцевые, с выраженной, но женственной мускулатурой. На щиколотке браслет, придающий им изящности. Рассматриваю… и отчего-то мне хочется это нарисовать. Может, я был художником? Надо попробовать…

Отставляет пустую чашку на прикроватную тумбу в изголовье. Встряхиваюсь. Нахалка ест на моей кровати, а я любуюсь её ногами… Это какой-то сбой.

– Надеюсь, хлеб ты не взяла тоже?

Не выношу крошки на простыне.

– Будем считать – нет.

Но в её чумной голове картинка, как она в наряде Белоснежки сыпет для мультяшных птичек крошки на мою половину кровати.

Дрянь… Ей даже в голову не приходит, что кровать вся моя. Целиком. Никаких половинок нет. И не нужно присваивать то, что принадлежит мне.

Повоспитывать? Или пока не торопиться? Не факт же, что выживет и задержится здесь.

Съев её недосоленную и уже остывшую яичницу, вздыхаю. Не повезло мне с пленницей – ни отсосать, ни приготовить!

– Итак… – присаживаюсь на кровать, поправляю подушку за спиной. – Есть ли у тебя какие-то новые необъяснимые ощущения или позывы?

– Типа чего? Телекинез, левитация, невидимость?

– Такими сидхами обычно наделяют артефакты из миров верхних частот. А ты вляпалась в нижний.

– Что это может быть? Можно пример?

– Сложно сказать… Ежу прилетело рентгеновское зрение. Но с небольшим побочным эффектом – радиоактивное излучение.

– Вы облучили меня?!

– Не больше, чем флюорография. Но если он сильно напряжётся, то со временем может и лучевую болезнь «насмотреть».

– А Пикси?

– Пикси неместный. Его сидхи органичны его частоте. Он не контрабандист. Просто тот, кто он есть. Сам по себе артефакт.

– Он? – открывает шокированно рот. – Как это – «он»?

– Он – укуб. Это мир нашей октавы, вибрирующий на ноте «Ре».

– Он?!

– Ну оно… Я не знаю, как тактичнее назвать гермафродита! – закатываю глаза.

– Да… Как тактично – Вы точно не в курсе… Ладно, а Анвар?

– Та же история. «Ля» нашей октавы. Тоже не контрабандист. Просто перебежчик.

– Что он умеет?

– Он умеет просчитывать вероятности тех или иных событий в зависимости от «дано». То есть – делать прогнозы.

– Это как с моим выживанием?

– Именно.

– А что умеете Вы?

– Не твоё дело. Мы выясняем, есть ли толк в тебе.

– А вот это всё?.. – ведёт невесомо пальцем по моим тату и амулетам, висящим на груди.

– Трогать меня не надо, – перехватываю её пальцы. – Результат тебе тоже не понравится.

Выдёргивает руку из моей хватки.

– Но Вы хоть отсюда?

Не знаю. Мне кажется – да. Но не факт.

– Давай, Дарья. Ищи в себе. Иначе я буду тебя стрессовать, пока ты не проявишь что-нибудь. Ну или пока не умрёшь.

– А если не проявлю? Если нет во мне вашей контрабанды?

– Так не бывает… Так ещё ни разу не было. Был контакт – значит, что-то ты оттуда вытащила.

– А почему бы вам не оставить в покое всех контрабандистов? Ну вытащили и вытащили… Какое вам, стражам, дело, вообще?

– Диффузия миров. Если в наш мир попадает что-то из другого, то граница становится тоньше, проницаемость больше. Миры начинают сливаться и в итоге схлопываются в один. Начинается хаос, Дарья. А в хаосе погибают дети, женщины, старики. Выживают только воины и устанавливают новый порядок. Тоталитарный и жёсткий. Мы препятствуем диффузии. И ты сейчас – угроза. Да-ад к нам гораздо ближе, пока ты здесь.