Хамелеон

Он это время хладнокровно открыл глаза. Ему под руку попалась сломанная ветка, довольно толстая и плотная, на ней видны были следы собачьих клыков. Глеб встал на обе ноги и с таким размахом ударил одного мальчика в голову, что был слышен тупой звук. От сильного удара ребёнок чуть сознание не потерял. От невыносимой боли он с такой силой ревел, что остальные мальчики от испуга чуть не наложили в штаны, у них в глазах были видны страх и боязнь. Глеб почувствовал это и крикнул:

– Если ещё раз пальчиком тронете Богдана, тогда пеняйте на себя!

«Эти мальчики убежали, как испуганные собаки, поджимая хвосты. После того случая никто не осмелился подойти ко мне, старались от меня подальше держаться, только шептались между собой. Я был уже не одинок – был у меня мой воображаемый верный друг Глеб. Я всегда хотел сильного и смелого друга, чтобы он мог решить мою проблему, которую я не в силах решить сам. Вот так мы и подружились с ним».

– Привет, мой верный друг Глеб, давненько мы с тобой не виделись, рад выслушать тебя. Прости, что тебя не сразу вспомнил. Почему ты меня остановил, когда я звонил в полицию? – сказал Богдан, глядя на Глеба испуганными глазами в надежде, что тот решит сейчас данную ситуацию.

– Потому что ты по-прежнему не любишь разговаривать с людьми, кроме своей девушки. Зачем тебе эти допросы? Полицейские начнут задавать много вопросов. У тебя, как всегда, начнётся паника. Вот эти ненужные движения, которые ты делаешь. При таком поведении ты станешь первым подозреваемым. Оно тебе надо? Вот только у тебя сложилась жизнь. Зачем тебе лишние проблемы? Сделай вид, что этого не было, выбрось из головы, иди ложись спать, без тебя разберутся. Поспишь – и всё встанет на своё место, – ответил Глеб ему.

«А может, он прав на самом деле? Думаю, нужно лечь спать. Утром всё будет ясно», – подумал Богдан.

Когда он укладывался спать, принял снотворную таблетку, иначе не смог бы уснуть после таких событий. Ночь прошла как один миг, утро наступило быстро. Рано луч солнца сквозь стекла пробился и осветил дом. Богдан открыл глаза, уставился на потолок, по которому вальсировала парочка серых точек. Его тут же обуял страх. Вчера он лёг спать в надежде, что утром всё изменится. К сожалению, этого не случилось, он по-прежнему думал о вчерашней душераздирающей истории. Теперь он точно понял, что вчера допустил ошибку, прислушиваясь к советам Глеба. По его обнажённому телу побежал холодный пот. Теперь уже поздно звонить. «Если спросят, почему я не сразу обратился вчера, после того как стал свидетелем этого ужасного события, что я им скажу? Что у меня есть друг, который живёт у меня голове, и он мне запретил? Что я беспрекословно выполнил его указания, потому что моя воля в этот момент была парализована, я вёл себя как марионетка? О Боже, как это всё глупо звучит и бездарно!» Паника Богдана усилилась, от одной мысли бешено колотилось сердце. Вся картина, которую он увидел вчера вечером, стояла перед глазами. Он встал с постели, в глубине души хотел подойти к балкону и посмотреть на тот дом ещё раз. Но не осмелился, чувствуя себя виноватым перед этой девушкой. «Там она лежит мёртвая, а я тут делаю вид, что ничего не случилось! Сижу без действия. Как же сейчас мне не хватает Жанны! Я думаю, она иначе поступила бы. И мне было бы легче с ней. К сожалению, её нет рядом с мной. Почему всё это происходит? Что не так сделал я в этой жизни? Как только моя жизнь наладилась, вроде всё встало на свои места – и тут на тебе! Эта история с девушкой. Как мне теперь с этим жить? Как я это Жанне объясню? Что она обо мне подумает? Что я закомплексованный молчаливый шизофреник, который слова не может сказать людям? Если бы не Глеб, всё было бы иначе. Наверняка я сообщил бы в полицию сразу же, не откладывая, как только увидел, в этот же день, а сейчас я себя чувствую подавленным. О чём я говорю?! Глеб – это мой выдуманный друг в голове. Значит, он тут ни при чём. Это я сам виноват, что не звонил в полицию.

Это потому, что я психически не здоров, и так я решил сам. О Боже, что я натворил?! Как мне дальше быть?»

«Я первый раз в жизни не хочу сидеть дома, эти голые стены меня душат, и давят, и пожирают изнутри. Было время, я не выходил из дома месяцами, когда мама была жива. После смерти мамы я был вынужден выходить из дома, просто надо было уже кормить себя самому. Я думаю, если бы мама была жива, я бы наверняка сидел дома до своей пенсии. Мать обо мне так заботилась, что я даже как взрослый мужчина не знал, что такое настоящая жизнь, откуда берутся деньги, как их трудом зарабатывают – это всё меня глубоко не волновало. Я жил своём мире беззаботно. Оказалось, я не был готов по-настоящему жить. Мать позаботилась обо мне даже после своей смерти – она оставила деньги и работу, собственно говоря, где я тружусь в данный момент. Когда-то там работала мать. Перед смертью она договорилась с начальником, чтобы он взял меня на работу. Что она ему сделала, я не знаю. Он дал своё согласие.