Хамелеон – 2

— Ох! Олежка проснулся! — их беседа оказалась совершенно бесцеремонно прервана донесшимся из комнаты детским криком, возвещавшим о пробуждении сына. — Ладно, вы тут посекретничайте о своем, о мужицком. А я пойду еще одного мужчину покормлю, — принялась выбираться из-за стола Анастасия. — И не курить тут! Захотите подымить, идите на улицу! — Выдав последние ЦУ, она покинула кухню, где они и трапезничали, не забыв прикрыть за собой дверь.

— Сурово тут у тебя! — усмехнулся на такое Михаил и с удовольствием потянулся, разминая затекшую спину. — Прям даже не знаю теперь, продолжать нагло напрашиваться к тебе на прожитьё или все же съезжать в общежитие. Там-то правила явно не столь строгими будут!

— Послушай своего друга, Миша. Друг плохого не посоветует. Съезжай! Тут тебе жизни точно не будет! Глазом моргнуть не успеешь, как обложат правилами и запретами со всех сторон! А я к тебе буду время от времени выбираться, дабы хоть иногда получать возможность насладиться воздухом свободы, — с совершенно серьезным лицом произнес Геркан, не забыв вдобавок еще и утвердительно так кивнуть.

— Ну, раз друг советует, — принялся в задумчивости почесывать подбородок Киселев, — тогда, наверное, да. Стоит съехать. Но прежде гусь!

— Не переживай. Никуда от тебя этот птиц не денется. Ни убежать, ни уплыть, ни улететь, от нас ему уже не судьба. А теперь, когда ты стал сытым и довольным, присаживайся поближе и посекретничаем. Поведаю, кто и для чего выдернул тебя сюда из твоего медвежьего угла. Но прежде учти, всё, что сегодня услышишь от меня — унесешь с собой в могилу. И никому никогда ни слова! Всё же я за тебя своей собственной головой поручился. В прямом смысле этого слова. Так что если взболтнешь что кому, или не оправдаешь доверие, нас обоих к стенке поставят. Сам знаешь, сейчас это делают быстро даже с теми, кого прежде считали вообще неприкасаемыми, — сделал он недвусмысленный намек на раскручивающееся в Ленинграде дело по якобы существовавшему заговору, приведшему к убийству Кирова.

— Саша, — мигом растеряв всю прежнюю дурашливость, тут же подался к нему Киселев. — Куда ты умудрился влезть? — не самым таким приветливым тоном прошипел он, едва сдержавшись от куда более громкого выражения нахлынувших эмоций.

— Миша, — аналогичным же тоном, шепотом обратился к другу Геркан. — Прежде чем ты потянешь ко мне свои руки, знай, что я поручился за тебя лично перед товарищем Сталиным. Лично! Осознаешь масштаб?

— Перед самим? — Михаил аж выпучил на такое откровение глаза. И его можно было понять. Пусть Александр в одном из писем и хвастал ему, что смог пообщаться с руководством СССР во время показательных выступлений на полигоне. Но одно дело — просто пообщаться. Всё же не так уж и давно тот же Сталин разъезжал по городам, весям, заводам, с целью общения с простыми людьми. И совсем другое — именно личное общение, явно тет-а-тет, с главой страны. Причем общение опять же явно не простое, коли платой за несдержанный язык могла стать жизнь.

— Вот как мы с тобой сейчас здесь сидим, так и я с ним общался. Вдвоем, за обеденным столом. Почти три часа проговорили. И с тех пор я являюсь человеком товарища Сталина в армии. Но пока об этом никто, кроме тебя и него, не в курсе. Чтобы ты понимал, ради твоего будущего продвижения по службе генсек мягко так предложил Ворошилову отметить и дать ход карьере всех нас, тех танкистов, кто участвовал в боях с белокитайцами в 29-ом году. Так что не ты один получил направление в ВАММ. Несомненно, встретишь там кого-то из наших старых сослуживцев. Но именно тебе предстоит головокружительный карьерный взлет. Как минимум, командиром танкового полка в ближайшие годы ты точно станешь, — не стал Геркан пока раскрывать информацию о конкретном времени. Мало ли, как и что могло пойти теперь. — Заняв же эту должность, ты будешь обязан беспрекословно подчиняться прямым приказам товарищей Сталина и Ворошилова, коли таковые поступят тебе. Даже если для этого тебе придется нарушить приказы своего непосредственного командира или иных высокопоставленных военачальников.

— Поясни, — на удивление быстро справившись с изумлением, перешел на деловой тон дальневосточный гость.