Хамелеон – 2

Чтобы всё прошло, как по маслу, ему требовалось срочно предстать перед глазами «Хозяина», дабы поведать об очередных злостных кознях «троцкистов, зиновьевцев и вообще предателей всех мастей», которые предприняли попытку его шантажа! Во всяком случае, именно на подобной версии он собирался настаивать, чтобы обезопасить не только себя, но и страну в целом, проталкивая параллельно с покаянием нужный именно ему «испанский» ход. А то ишь взяли за норму — играть им, как фигурой. Нет уж, в этот раз именно он собирался стать тем, кто будет лить в уши «игрока» желаемые ходы будущей партии.

Что же касалось почившего от его рук Халепского, то, судя по его воспоминаниям о будущем, ничего хорошего того в этом самом будущем не ждало. Пусть на 1 августа 1938 года о его расстреле или же аресте информации еще не имелось. Но грядущий перевод на должность наркома связи говорил знающим людям о многом — ведь все прежние назначенцы на эту должность заканчивали свою бренную жизнь очень плохо. Тем более, что для большей убедительности фигура «шантажиста» была обязана состоять на очень высокой должности и при этом иметь прямую связь, как с Герканом, так и с Тухачевским.

Вот именно в таком виде — с кровоточащим боком и с трупом начальника АБТУ на пассажирском сиденье, он и появился перед взором караула первых ворот любимого места ночлега Сталина. Да еще и имел наглость потребовать себе, как оказание первой медицинской помощи, так и скорейшего свидания с главным человеком в стране, коли у того имелось желание поговорить на очередную «скользкую» тему с неким Александром Морициевичем Герканом. И, следовало отметить, что у Сталина таковое желание появилось, как только он прибыл из Кремля. Всё же не каждый день к порогу его дома привозили трупы высокопоставленных военных. Причем привозил не кто попало, а тот, кто надо.

— Как вы себя чувствуете, товарищ Геркан? — перевязанного и переодетого в чистое белье Александра привели на встречу с главой государства в районе полуночи. Не то, чтобы его специально долго держали взаперти, естественно, предварительно оказав первую помощь. Просто секретарь ЦК по своей привычке очень поздно возвращался домой. — Как ваша рана? Вы присаживайтесь, присаживайтесь! — слегка махнул он рукой на мягкое кресло, проявив участие к передвигающемуся несколько скособочено раненому гостю.

— Благодарю за заботу, товарищ Сталин. Пуля прошла по касательной. Так что рана оказалась не опасной. Просто кровила много. Потому не обессудьте, что я в рубахе и штанах с чужого плеча и чужого…кхм…не плеча, — постарался пошутить Александр, аккуратно присаживаясь куда было указано.

— Мне доложили, что в вашей машине было обнаружено тело Иннокентия Андреевича Халепского — начальника Автобронетанкового управления. Но говорить о произошедшим с кем-либо, кроме меня, вы отказались. Что там у вас произошло? На вас напали? — вполне логично поинтересовался Иосиф Виссарионович, кинув мимолетный взгляд на остановившегося рядом с его правым плечом Власика. Сейчас в стране происходили такие события, что даже отлучаться в туалет без охраны Сталину виделось слишком опасным делом. Уж больно многим из региональных и районных партийных и чекистских лидеров не пришлось по душе начало фактического уничтожения «старой гвардии большевиков-ленинцев», поскольку немалая их часть являлись ставленниками и выдвиженцами тех самых людей, которые ныне готовились предстать перед судом. Люди они были зачастую не только хваткие, но и умные, отчего прекрасно осознавали и свою скорую незавидную участь — отправиться вслед за своими патронами. Прекрасно понимал ход их мыслей и сам глава государства, отчего и сторожился, как мог. Вот и на эту беседу пригласил поприсутствовать начальника своей личной охраны. Во избежание, так сказать.

— Никто на нас не нападал, товарищ Сталин. Это Халепский ранил меня, когда я попытался вырвать из его руки направленный в мою сторону револьвер. Но, я так понимаю, мне лучше начать с самого начала, чтобы не множить многочисленные вопросы. — Дождавшись кивка со стороны собеседника, Геркан принялся излагать заранее подготовленную легенду. — Через неделю после того как арестовали Тухачевского, Халепский перехватил меня по дороге домой и заявил, что у него имеется подписанная мною расписка о добровольном сотрудничестве с Абвером. На моё же яростное возражение он ответил, что я просто не помню факта подписания данного документа, но это не означает, что его не существует.

— Так значит, вы все-таки не японский шпион, как мы определили это ранее, а германский! — очень так черно пошутил глава государства, обвинительно ткнув в сторону рассказчика мундштуком своей трубки, которую он только-только принялся набивать табаком. Впрочем, сам тут же и усмехнулся, давая тем самым понять, что не стоит принимать данные слова всерьез. — Вы продолжайте, продолжайте, товарищ Геркан. Мы вас внимательно слушаем. Кстати, а почему именно немцы, а не поляки, к примеру, — стоило только Александру вздохнуть, чтобы возобновить свое повествование, вновь перебил того Сталин.