Хамелеон. Том 1 (СИ)

– А что мне оставалось делать? – недовольно ответил он, снимая с головы обручи стерильного бинта. Последний виток неприятным липким ощущением отцепился от кожи, немного содрав зарастающую рану. Снежана с чуток скривившимся лицом наблюдала за процессом. Он продолжил:

– Во-первых, я не знал, что меня кто-то спасёт. Пришлось рассчитывать в тот момент только на себя.

Сестра с укором взглянула, скрещивая под грудью худощавые, жилистые, но от этого не менее привлекательные руки.

– Во-вторых, – взгляд юноши ненароком скользнул по её немного вытаращенным вперёд округлостям, и тягучая слюна провалилась в ноющем от захвата горле. Он "деланно" повернул голову из стороны в сторону, "разминая шею" и отгоняя не те мысли, но они были сильнее. – Во-вторых… я так ударился башкой, что нихрена не помню. Так что твои обвинения в том, что я должен был сидеть и ждать спасения не к месту.

Чёрные изгибы бровей Снежаны непонимающе приподнялись вверх:

– То есть? – она присела напротив и переспросила обескураженно. – В смысле… не помнишь?

– В смысле, что я совсем ничего не помню. Даже тебя.

Сестра бурила его неверящим взглядом. А он пояснил:

– Я не помню тебя, Снежана. Не чувствую какую-то внутреннюю связь, как с сестрой. Понимаешь?

Она медленно, как-то понимающе что ли, кивнула.

– Вот смотрю на тебя и вижу только незнакомую девушку, уж прости за такое сравнение, – вздохнул он. – Самому стыдно от таких ощущений. Поэтому. Поэтому расскажи мне всё о себе. О нас. Может, тогда я что-то вспомню и буду относиться к тебе, как к родной сестре.

Снежана резко встала и ушла. Димон опять прихуел от этой бабы.

Через минуту со второго этажа послышался лёгкий звук шагов, и она с сигаретой в зубах приплыла обратно в гостиную. Подошла к узкому окну, открыла его настежь, откинула мешающую прядь волос, а затем нежной подушкой большого пальца чиркнула зубчатым колесом старой зажигалки – созданное пламя жадно обхватило кончик сигареты. Задумчивая Снежана, убрав в карман памятный трофей, без спешки и суеты втянула табачный дым, наполняя объёмные лёгкие. Серые глаза медленно прикрылись, чувствуя как волна расслабления растеклась по напряжённому телу.

– То есть совсем-совсем ничего не помнишь? – тревожная интонация её слов дала понять, что что-то интересное скрывается за этим "совсем-совсем". И Димитрий позволил себе шалость, хоть немного отплатив девушке за тот "приветственный жест" в полицейском участке.

– Ну-у, то самое я помню-ю-ю… – протянул он голосом, больше даже дурачась. – Как такое забыть? – и немного "печально" опустил голову, при этом не отрывая от Снежаны взгляд.

– Кха! Кха! – закашляла она, потушив пальцами недокуренную сигарету. Её губы едва слышно прошептали. – Чёрт. Ясненько. – уже нормальным голосом она продолжила: – Значит, ты до сих пор меня ненавидишь?

Она ожидающе взглянула на него холодными серыми глазами. Он незаметно удивился, не подумав до этого, что причина может быть настолько серьёзная. Видимо Снежана что-то сделала предыдущему "ему". Но её замерший загруженный сейчас вид был юнцу совсем не по душе, да и ей не к лицу.

– Нет. – спокойным тоном ответил он, в ответ посмотрев в её напряжённые глаза. – Что было – то прошло. Просто больше не делай так.

Голова Снежаны немного отклонилась в удивлении от слов её сводного брата. Всегда опущенные плечи чуточку приподнялись, словно скинув душевный груз. Она резко развернулась к окну, любуясь видами Нью-Йорка, скрыв от него глупую улыбку.

– Хорошо…

* * *

POV(от лица гг)

Разговор со Снежаной вышел долгим. Вернее, говорила в основном она, рассказывая историю нашей семьи. Мы оказались не родными братом и сестрой, а сводными. Иными словами, у нас не было общей крови.

Моя мать давно погибла в какой-то перестрелке, оставив годовалого меня и молодого отца в больших долгах. Отец был вынужден жениться на матери Снежаны – одной из авторитеток, взяв её фамилию – Кравцова. Так и получилось, что я стал Димитрий Кравцов.

Моя собственная история – это, вообще, реальное дерьмо. До меня дошло каким я был избалованным засранцем, ну или вернее – кто-то до меня. Сначала девушка стушевалась, не желая рассказывать всю "голую" правду про прошлого Димитрия, но я убедил её, что хочу знать всё. Неважно что там будет за история жизни.

Предыдущий владелец тела истерил по поводу и без, но отношение родных к нему всё равно оставалось всегда хорошим. Поначалу, всё сводили к капризам ребёнка, затем винили переходный возраст, а после, во всём виноват был юношеский максимализм.

Год назад он переехал к своей троюродной тётке в Нью-Йорк, и сдерживающие семейные оковы совсем спали с мальчишки без тормозов. Да, оказывается он был ещё тем куском дерьма. Слишком высокомерным и своенравным, раскидывался деньгами направо и налево, пропадал на всевозможных тусовках и клал хер на учёбу в какой-то там элитной школе. Лёгкие наркотики, алкоголь, в ход шло многое. А ведь ему было восемнадцать! В Америке спиртное разрешено с двадцати одного года, видимо, в этом мире так же покупается всё.