Хамелеонша

— Сказывается дар королевской семьи? Он их… притягивает? — осторожно спросила я, избегая прямо упоминать Покровителей.

Говорить о них вслух не с членом семьи — все равно что обсуждать местоположение фамильной казны — так же настораживает.

— Должно быть, в какой-то степени, — ответил Тесий и сменил тему. — Расскажите о себе, что у вас за семья?

— Наши с Людо родители умерли, — равнодушно ответила я.

Род Грасье разветвленный, тут можно не опасаться промаха, главное не ссылаться на самых известных представителей. А врать всегда лучше поближе к правде…

— О, — смутился секретарь, — мне жаль.

— Ходили слухи, что отца отравили… на пиру, — поймав растерянный взгляд, я безмятежно улыбнулась, — но это, конечно, неправда. Он умер от притока гуморов после обильной трапезы. Кому может понадобиться убивать художника, правда?

Раздувшиеся в костяшках пальцы скребут по постели, тело выгибается в судорогах, а на почерневших губах пузырится кровь…

— Правда, — эхом отозвался Тесий.

— Мать скончалась в тот же день: не выдержало сердце…

Меч с хрустом вошел в грудь. Рыцарю пришлось упереться ногой, чтобы выдернуть его…

— … они жить не могли друг без друга.

— Простите, что затронул эту тему.

— Вы же не знали, — ещё шире улыбнулась я, сама чувствуя неуместность оскала. Улыбки помогают против дрожания губ.

Тесий, конечно, знает нашу историю… её все знают. Акт устрашения и предупреждение остальным: ни древность рода, ни сильный Покровитель, ни столетия верной службы, ни уж тем более закон не спасут от самоуправства и алчности Скальгердов.

Мне даже почудился насмешливо-понимающий огонек в глазах секретаря. Я чуть не забыла, что речь о Грасье, а потому он не может знать, какие чувства меня сейчас обуревают. Да и самому Тесию в ту пору было не больше, чем мне сейчас, вряд ли он уже тогда служил помощником у Бодуэна. Правда, это ничего не меняет. Теперь ведь он здесь, а значит, на стороне Скальгердов. Помогает совершать новые преступления. А в награду, быть может, получает что-то из утвари, прежде украшавшей наш дом…

— Расскажите лучше о себе. Давно вы при… его высочестве? — Даже косвенное упоминание Бодуэна далось непросто.

— Три года, начинал писцом. Наш родовой дар в нахождении путей, и отец желал видеть меня военным стратегом, но я предпочел стратегию мирную — дипломатию.

Он произнес это даже с гордостью.

— Вы говорите так, словно в этом есть что-то похвальное, — неприязненно заметила я.

— Вы порицаете мое желание выбрать свой путь?

— Я порицаю ваше неповиновение отцу.

Тесий остановился, мне тоже пришлось, хотя на середине мостика было неуютно. Он не заметил моего замешательства, или я его так хорошо скрывала.

— Как же по-вашему мне следовало поступить? — спросил он со всей серьезностью.

— Покориться его воле и исполнить свой долг.

— Даже если это противно моей натуре и склонностям?

— При чем тут ваши склонности? — удивилась я. — Отец смотрит шире и знает, как лучше для рода. Если каждый будет ставить под сомнение его власть и авторитет, семья развалится.

— Вы бы понравились моему отцу, — усмехнулся Тесий. — Но сейчас уже поздно: он отрекся от меня. Правда, это было до того, как я стал личным секретарем регента.

Он вытянул из-под котты пустой шнурок без талисмана-покровителя. Железная петелька и потертость на витой коже указывали на то, что когда-то он там висел.

— Простите, — спохватилась я, опустила глаза и пробормотала уже привычным фальшиво-покорным тоном: — Не знаю, почему я все это сказала. Где-то услышала, вот и повторила.

— Не извиняйтесь, мне интересно ваше мнение, пусть даже оно расходится с моим. — Тесий заправил шнурок обратно. — Вижу, семья для вас не пустой звук, это похвально.

— Да, «семья и сила»… — машинально ответила я и похолодела. Бросила быстрый взгляд на секретаря. Заметил? Но он пребывал в задумчивости и, кажется, не услышал ничего странного или знакомого в моих словах. Я тихонько выдохнула. Впредь надо быть осторожнее…

Мы возобновили путь.

— Вы ведь из-за нездоровья пропустили свадебный пир. Хотите, расскажу, как все прошло?

— Хочу…

Его рассказ отличался от моих воспоминаний так, словно мы посетили два разных празднества. Тесий обращал внимание на совершенно иные вещи и делал из них другие выводы.

Я старалась незаметно наводить разговор на регента — любая мелочь могла оказаться полезной, — но секретарь ограничивался довольно формальными ответами: то ли сам осторожничал, то ли соблюдал строгий запрет, то ли считал, что другие темы мне больше понравятся. Проявлять настойчивость было опасно.

В итоге я слушала вполуха. В голове наконец созрела идея, как помешать людям Венцелей забрать нас с Людо из замка. Была она чрезвычайно проста и подсказана прогулкой.