Хамелеоны

В кармане запиликал телефон, и номер на экране сразу предупреждал, что поговорить с ним жаждет отец. В этом был весь Павел Эйлер: нужно было обязательно настоять на своем. Последние недели Кирилл не снимал трубку, и кто-то другой уже додумался бы позвонить с незнакомого номера. Но не Павел Михайлович, ни в коем случае! Этот достойный сын своего отца был готов переть напролом до самой победы.

Нет, в первое время после того, как все случилось, Кирилл еще пытался с ним говорить. Принимал каждый вызов, как хороший мальчик. Не окупилось. Из трубки до него долетали возмущенные вопли, суть которых сводилась к емкому «Как ты мог такое допустить?!»

Допустить… Как будто у него был выбор! Как будто у него кто-то спрашивал его мнение… или хотя бы предупреждал, что очень скоро его знатно потягают по кругам ада. Кирилл и сам понимал, что облажался, но до сих пор не мог сказать, где это началось. Он не отказался бы от поддержки, но у отца всегда были иные воспитательные методы. Павел даже приезжать пробовал, но близнецы быстро его от этого отвадили, и он переключился на телефонный терроризм.

Постепенно боль утихала – медленнее, чем хотелось бы. Кирилл приходил в себя и на многое смотрел по-другому. Теперь ему было, что ответить отцу! Да, он сам виноват, что связался с мутной компанией. Но почему эта мутная компания заинтересовался именно им, из всех богатых студентов? Да вот как раз из-за адвоката Павла Эйлера – и прочих представителей этой семьи. Получается, из-за них Кирилл оказался в группе риска, а помощи и защиты так и не получил. Напротив, ему полагалось не просить, а преодолевать и соответствовать. Когда же оказалось, что он не справляется, начались стенания и осуждения. Его отец был далек даже от мысли, что может быть в чем-то не прав. Конечно, есть вероятность, что за эти месяцы Павел додумался до чего-нибудь нового, однако она не слишком велика, поэтому Кирилл привычно сбросил вызов. Перезванивать отец не стал, значит, дело несрочное. Было бы срочное – позвонила бы мать.

С матерью Кирилл как раз общался, хотя это были редкие и странные разговоры. Жанна Эйлер много лет жила на одной волне с мужем, она привыкла требовать от окружающих полной отдачи и ничего не прощать просто так. Вот и теперь чувствовалось, что она хочет пожалеть сына, но не понимает, как.

Они никогда не обсуждали то, что с ним случилось. Просто делали вид, что ничего не произошло, общались на нейтральные темы, и от этого казалось, что они на самом деле очень дальние родственники, которым правила вежливости предписывают поддерживать связь, хотя обоим это не слишком интересно. Но Кирилл никогда не был близок с матерью, так что теперь он не чувствовал, будто что-то потерял.

Он забрал Гайю и отправился в квартиру Яна, там он теперь жил. Кирилл был абсолютно уверен, что этот странный день, можно считать, закончился, больше никаких планов у него не было. Он даже не обратил внимания на женщину, сидевшую на лавочке возле подъезда. А вот женщина эта его узнала и неловко поднялась ему навстречу.

Они не были по-настоящему знакомы, так, формально представлены и пересекались на общих встречах, куда Ян ее приводил. И все равно Кирилл мгновенно узнал ее, присмотревшись внимательней. Такую тяжело не узнать – слишком красивая, слишком яркая с этими огненно-рыжими волосами. Одной встречи было бы достаточно, чтобы запомнить, а они все-таки встречались не раз.

При этом пересечься с ней снова Кирилл не надеялся, да и не рвался. Он прекрасно знал, что Алиса больше не встречается с его дядей – сама бросила, никто ее прочь не гнал, да еще и мгновенно залетела от какого-то чмошника, об которого и ботинки вытирать стыдно. Лучшим напоминанием об этом служил живот Алисы, уже ставший более чем заметным.

Да она в целом выглядела хуже… Похудела, осунулась, под глазами – мешки, взгляд какой-то потухший, кажется намного старше своих лет. Она смотрелась чуть ли не матерью той удивительной красавицы, на которую Кирилл украдкой косился на новогодней вечеринке.

Это беременность так влияет, что ли? Беременные женщины его всегда смущали, он не понимал толком, как себя с ними вести. Вроде как должен он им помогать, делать что-то особенное, но что – непонятно, они еще и обидеться могут. Поэтому при любой возможности он предпочитал держаться от будущих матерей подальше, однако сейчас для этого Кирилл был бы вынужден оббегать Алису по кругу и трусливо прятаться в подъезд. Пришлось остановиться и улыбнуться ей.

И все-таки что с ней не так? Даже при том, что ее жених – моральный урод, он все равно считается перспективным или что-то в этом роде. Богатый так точно, со своими поклонниками, знаменитый. Наверно, привлекательный, раз она его выбрала. Но если у нее прям такой джек-пот, а не мужик, чего она сюда-то приперлась?

– Кирилл, привет, – смущенно улыбнулась она, нервно убирая за ухо выбившуюся прядь. Раньше за ней нервных привычек не водилось, да и за прической она следила. – А ты почему здесь? Где Ян? Я к нему приехала, но в квартире, похоже, никого нет… И почему Гайя с тобой гуляет?