Хан

— …все это просто ужасно… — я старалась сдержаться, но все-равно всхлипнула, словно видела перед собой изувеченное тело красивой девушки, которое лежало посреди проезжей части, сломленное и окровавленное.

— Али тебе правильно сказал — разве есть что-то страшное и ужасное, когда люди жертвуют свои органы тем, кто способен выжить? Никто из нас не сможет вернуть Лейлу и подарить ей новую жизнь, но мы можем подарить эту жизнь тебе….просто будь за это благодарна ей. И проживи эту жизнь достойно. Начни ее с чистого листа. Стань сильной. Стань такой, какой всегда мечтала.

А разве теперь у меня был выбор?

Каан замолчал, глядя на меня в темноте, а потом просто отвернулся, оставляя меня со своими тяжелыми мыслями.

Я не знала, уснул мужчина или нет, прошептав очень тихо всего один вопрос:

— …какое полное настоящее имя Хана?

— Спросишь у него сама, когда он придет.

Больше я не мучила Каана вопросами, притихнув, но не в силах уснуть. Я думала над его словами, пытаясь понять, что чувствую, кроме своей боли и полной растерянности.

На следующее утро Али вошел в палату как всегда улыбающийся, но заметно напряженный, держа в руках какие-то бумаги, текст которых я не видела, даже если смогла бы присмотреться.

Я терпеливо и напряженно ждала, что он скажет, когда Али сначала осмотрел меня, затем перекинулся парой фраз о состоянии Каана, который только отмахнулся рукой, хмуро заметив, что и похуже бывало.

— Вобщем есть кое-что, чего вы не могли знать о Лейле, — наконец кашлянул Али, заставив меня сжаться, а Каана вытянуться в кресле, когда он просто кивнул головой, ничего не говоря, — девушка не могла говорить. В детстве получила травму, которая отложила отпечаток на ее способность воспроизводить звуки.

— Что это значит, Али? — нахмурился Каан, подавшись вперед и застыв, когда он приглушенно ответил:

— Лейла была немая.

В палате повисло молчание, от которого звенело в ушах.

— Ты серьезно?

— Да, ошибки быть не может, я нашел все, что смог о состоянии ее здоровья, чтобы сделать новую карту…родители возили ее в прошлом году на обследование в один центр. Лейле должны были сделать операцию, чтобы попытаться вернуть способность говорить.

Голова шла кругом, отчего светлые стены буквально расплывались перед глазами, поглощая звуки и голоса в моей голове, словно ее закоротило….если это был тот самый чистый лист, о котором говорил Каан, то он был светлым от плотного туманна, куда я несмело ступала, не зная, что ждет меня в этой белой мгле. Я только что упала, не сделав даже первого шага, понимая, что ничего не знаю о себе новой….как не могу поставить точку на себе старой.

— Не переживай, — обратился ко мне Али, склоняясь над кроватью, — мы уже обсудили эту ситуацию с Тео сегодня и решили, что через пару месяцев, когда все утрясется и встанет на свои места, мы просто якобы сделаем тебе операцию, когда ты сможешь заговорить.

Я уже ни о чем не переживала…я просто пыталась понять, как мне жить дальше, а главное зачем.

В этих тяжелых раздумьях прошел день.

И еще…и еще…

Я терялась в днях, считая только жуткие бессонные ночи, которые отмеряли мою так называемую «новую жизнь», что началась не с чистого листа, а с запаха горелой резины и цвета крови.

Я не хотела такой жизни, но как я могла свернуть теперь обратно?…

Мне казалось, что я каменею, лежа в кровати и уже не испытывая боли.

По крайней мере, физической.

Мне казалось, что я начинаю сходить с ума, прислушиваясь к шагам в коридоре и пытаясь узнать в них шаги того, по кому моя душа рыдала и стонала, прося о помощи и пощаде.

Мне не нужны были эти лекарства, капельницы и перевязки. Мне просто нужен был глоток аромата, который пробудит во мне жизнь и способность идти дальше.

Я спрашивала у Каана и Али осторожно и тихо, где Хан, смущаясь каждый раз произносить даже его имя вслух, получая в ответ всегда лишь одно, что он занят и приедет, как только сможет.

…я начинала думать, что он ушел…

Что поставил точку на Алие и больше не захочет перевернуть новую страницу…с Лейлой.

Сначала я тихо плакала ночами, мысленно умоляя его прийти.

Потом я злилась и ненавидела его черные глаза, которые видела в своих снах, где я бежала за ним по темным лабиринтам, слыша его шаги и голос, но никак не могла догнать.

В конце-концов, я просто устала от этого ожидания, чувствуя себя так, словно из меня вынули душу.

Я была опустошенная и разбитая.

Потерянная и сломленная…никому не нужная, как сирота.

Только сколько бы дней и ночей не проходили в моих слезах и ожидании, сколько бы сердце не билось на мелкие осколки, которые ранили душу своими рваными краями, а оно собиралось в единое целое каждый раз, стоило только терпкому, пряному, родному аромату оплести мое тело, проникая под кожу, словно это был мой волшебный эликсир жизни, когда я становилась единой, целой…и живой.

Матрас прогнулся на больничной койке, когда меня оплели горячие руки, и стройное горячее тело прижалось к спине, вытягиваясь за мной, словно та самая броня и защита, которая могла скрыть и спасти от целого мира, не боясь ничего и не зная никаких запретов.