Хан Кене

На самом деле поступило оттуда значительно больше, но Кенесары накануне попросил Сайдак-ходжу уменьшить эту цифру до символических ста рублей. Он знал настроения некоторых своих батыров из простонародья.

— Да, это правильно! — Агибай-батыр так разволновался вдруг, что даже вскочил с места. — Там и брать-то нечего. Не против них мы идем…

Несколько батыров закивали, Кенесары посмотрел на них долгим, с прищуром, взглядом. Сам смущенный своей неожиданной речью, Агибай-батыр растерянно сел. Султан сделал Сайдаку-мирзе знак продолжать.

— Так что основные наши доходы — от ага-султанского добра, купцов и царских чиновников. Только из аулов сыновей Кудайменде угнали мы двадцать тысяч лошадей. Сейчас не осталось у нас джигита, который не имел бы породистого скакуна и к нему по паре сменных лошадей.

— Конур-Кульджа в своем письме в Омск жалуется… — Кенесары скривил губы. — Он пишет, что мы отобрали у него лично двенадцать тысяч лошадей.

Сайдак-ходжа тоже ухмыльнулся:

— А что же ему еще писать? Не только степь обманывает он, но и самого царя с губернатором. Ведь по указу, данному в год кояна — зайца, имеющие больше пяти тысяч голов скота ага-султаны облагаются налогом на лишний скот наравне со всеми. Вот сыновья почтенного Кудайменде и заверили начальство, что у них ровно двенадцать тысяч голов скота. И те лишние восемь тысяч, что попали к нам, наверно, от Бога. Во всяком случае, в жалобе о них ничего не сказано. Для самого Конур-Кульджи хуже будет, если мы дадим поправку…

— Да, не нужно подводить перед начальством хорошего человека, — серьезно сказал Кенесары.

Все засмеялись.

* * *

— Мы уже думали, что угнали у бедняги все до последнего жеребенка, а тут вдруг говорят, что на одном только дальнем острове на Есиле пасется еще три тысячи белых, как русский сахар, аргамаков. Жаловаться он сейчас не может, поскольку, по данным налогового управления, мы уже обчистили его до нитки. А вот Агибай-батыр каждый день пристает: когда же Кенеке разрешит ему пригнать этих беспризорных лошадей…

— Этот остров далековато отсюда. — Кенесары говорил теперь деловито, отметая всякие шутки. — Сейчас у нас более высокие заботы. Бог даст, не ускачут от нас белые кони.

— О Аллах! — воскликнул с удивлением Бухарбай, у которого в лучшие времена не было больше пары лошадей. — Неужели бывают на земле такие богатые люди!

— Оттого и прячутся за спину белого царя! — зло заговорила Бопай. — Это им нужны крепости на нашей земле. Сколько ни отрезали на переселенцев, все равно самые плодородные земли и пастбища у потомков Самеке и Вали-хана. Не то что землю — душу готовы продать они, лишь бы сохранить свои табуны…

Посмотрите, что делается: один царит на Есиле и в пойме Нуры, другой — на склонах Сарымбета и аж до самого Шубара и Кушмуруна! С трех полных волостей можно уместить скот в одних только владениях этой хитрой валихановской Айганым! Доколе будем терпеть ее выходки и проказы? Не пора ли разгромить ее вместе с Конур-Кульджой?..

Глаза ее сверкали, она требовательно протягивала руку к брату. Кенесары пристально смотрел на нее. Наконец он кивнул:

— Ни один уважающий себя батыр не станет нападать на аул, принадлежащий женщине. Если не жалко сородичей своего мужа, сделай это сама!

Батырам понравилась его находчивость.

— Верно!..

— Мудрое решение!

— Не нам становиться между женщинами…

Кенесары задумался о чем-то на миг, потом снова повернулся к сестре:

— Да, так и сделаем. По пути домой заедешь в аул Вали-хана. Перегонишь скот Аманкарагайского приказа на нашу сторону.

Бопай радостно всплеснула руками:

— А чего ждать? Мои сарбазы сейчас и выступят!

— Правильно! — Кенесары повернул голову к Сайдак-ходже: — Напишите указание ей в пять дней добраться до Аманкарагайского приказа. Потом день отдыха в тугаях, а на седьмое утро произвести нападение… В этот же день мы поведем наши главные силы на приступ Акмолинской крепости!..

— И пусть сарбазы Бопай не очень-то прячутся на пути к Аманкарагаю, — заговорил понявший замысел султана Жанайдар-батыр. — Если и выступили из Омска какие-нибудь силы в поддержку Акмолинской крепости, то, получив известие о движении отряда Бопай, они повернут на Аманкарагай. Конур-Кульджа не дождется помощи, о которой просил!..

Кенесары молча кивнул. Батыры оживились.

— Наконец-то в бой!

— Пусть не спится собаке Конур-Кульдже!

— Середина степи должна быть чистой… Сровняем с землей Акмолинскую крепость!

— Кенесары поднял руку:

— А теперь подумаем, как нам лучше это сделать. — Он медленно обвел глазами сидящих. — Стены крепости высоки. К тому же она окружена рвом шириной в десять, а глубиной в пять мер вытянутыми руками. Только у двух ворот прерывается этот ров, да и то там лишь четверка всадников в ряд может пройти…

— Для нас этого достаточно, — беззаботно махнул рукой Наурызбай. — Был бы путь хотя бы для одного!..