Хан Хубилай: От Ксанаду до сверхдержавы

Цель их выглядела далекой и очень труднодостижимой. Она была ядром того, что между 647 и 937 годами называлось великим царством Наньчжао, но теперь сократилось до огрызка вокруг своей столицы Дали и именовалось по ней. Контролировавшее дорогу и тем самым торговлю между Индией (через территорию теперешней Бирмы) и Вьетнамом, Дали представляло собой узел из поросших лесом гор и соперничающих племен, куда, как знали с давних пор, крайне трудно проникнуть, не говоря уже об установлении власти над этим краем. В 751 году один из императоров династии Тан попытался покорить его и потерял 60 тысяч солдат.

Поэтому неудивительно, что сведения о Дали-Наньчжао остаются скудными и спорными. К примеру, тайские легенды называют Наньчжао изначальной родиной тайцев, где они правили в расцвете величия и славы, пока их не изгнали монголы; современные ученые придерживаются единодушного мнения, что тайцы были незначительной группой воинов, жившей далеко на юге. Населяющие Дали байцы, тибето-бирманское племя, выдвинулись в качестве преобладающей группы в 937 году и с тех пор стойко сохраняли независимость под властью царствующей семьи Дуань.

Мало кто из жителей запада когда-либо слыхал об этом регионе и культуре, поскольку это место не имело никакого значения. Семейство Дуань правило краем примерно в 800 км в поперечнике — полмиллиона квадратных километров, величиной примерно с Афганистан или Техас. Лежащая к северу от него Сычуань славилась своей сыростью, поэтому китайцы назвали Дали и окружающий его район Юннань, «к югу от туч». Эта страна являлась своего рода южноазиатским гибридом Афганистана и Швейцарии: межплеменная вражда в ней обуздывалась правителями, богатеющими на торговле и поддерживающими мирные отношения с китайцами, которые достаточно усвоили уроки прошлых лет, чтобы оставить в покое этот край с его путаницей племен, горами, великолепным озером и очаровательным климатом. В наше время Дали по-прежнему процветает благодаря своим корням и самобытности. Проживающие там байцы все так же носят традиционные яркие запашные рубашки и массивные головные уборы. Вдоль мощеных улиц тянутся каменные дома, украшенные резьбой по дереву. Буддийские пагоды напоминают о древнем Наньчжао. Мастера работают с местным мрамором. Туристы бродят по старому городу или по горным тропам и берегу озера. Это напоминает Катманду стареющих хиппи, каким он когда-то был. Для Мункэ и Хубилая же эта земля стала каменной ступенью к дальнейшим завоеваниям.

Подробности этого крайне рискованного предприятия, требующего большого напряжения сил, неясны, но к нему стоит приглядеться как можно внимательней, поскольку это объясняет, как Юннань стала частью монгольской империи и в силу этого — провинцией современного Китая.

Стратегам в Каракоруме вторжение, должно быть, представлялось безумной идеей. Дали, защищенное с одной стороны Лазурными горами, похожими на зубья пилы, а с другой — озером Эрхай, имело не так много подступов, и все они без труда защищались. Однако три века мира сделали данное государство самодовольным, у него не было никакой армии, заслуживающей упоминания. Оно стало созревшим плодом, который осталось лишь сорвать — если только монголы смогут добраться до него через территорию Сунской империи. А это означало, что им понадобится собрать армию на землях, недавно отвоеванных у тангутов, а потом прорваться на юг, пройдя тысячу километров вдоль слабо охраняемых западных границ империи Сун. Сделать это надо было безупречно — значит, операцию требовалось тщательно спланировать. Начав с конца лета 1252 года стягиваться в полупустыню Ордос в большой северной излучине Желтой реки, армия Хубилая потратила на сборы целый год; процесс весьма нудный в связи с необходимостью доставить огромное число кибиток и осадных машин, которым пришлось пересекать реки и долины. В конце концов осенью 1253 года это огромное войско направилось на юго-запад, пройдя 350 км вдоль Желтой реки до Дао, а затем на юг через предгорья Тибетского плато туда, где теперь находится северная часть провинции Сычуань. Это был весьма отдаленный район, даже для монголов, но в 1239 году туда все же вторгался («завоевал» было бы слишком сильно сказано) второй сын Угэдэя Хадан. Хубилай стал лагерем в холодной горной степи в современном автономном районе Аба, не столкнувшись ни с какими неприятностями со стороны местных жителей, отъявленно диких полукочевых нголоков, и был теперь готов напасть на Дали.