Хан Хубилай: От Ксанаду до сверхдержавы

Аргун дал Сауме письма к папе, византийскому императору, французскому и английскому королям. В 1287 году посол с тремя спутниками отбыл к Черному морю, где сел на корабль, идущий в Константинополь. Здесь Саума встретился с императором Андроником, посетил святые места, полюбовался мощами — и ничего не достиг, так как антимусульманская коалиция означала совместную работу восточной и западной церквей, чему никогда не бывать.

Поэтому в июне 1287 года он со своей маленькой свитой и без Маркоса (который как католикос должен был выполнять обязанности поближе к дому) отплыл мимо Сицилии и извергающегося вулкана Этна в Неаполь, а оттуда сушей добрался до Рима, где лишь узнал, что папа умер, а новый еще не избран. Вместо папы Сауму с должным уважением приняли кардиналы. Сперва они расспросили посла о его родной земле, и его незафиксированный ответ, должно быть, стал первым подробным сообщением о Хубилае, какое когда-либо слышали в Европе. Потом они быстро перешли к его вере, задавая вопросы, на которые он отвечал столь осторожно, делая упор скорее на ранних отцов церкви, чем на такие спорные материи, как природа Христа и точный статус духа святого, что кардиналы не вполне уловили, что имеют дело с предполагаемым еретиком. Его эрудиция произвела на них очень сильное впечатление. «Просто чудо, что ты, христианин и дьякон престола патриарха Востока, прибыл с посольством от царя монголов», — сказали они. Но в отсутствие нового папы они ничего не могли решить по вопросу о крестовом походе.

Ему рассказывали разные предания и показали все достопримечательности — место, где стал мучеником Павел, и его отрубленная голова трижды подпрыгнула в воздух, крича «Христос, Христос, Христос!», одну из бесшовных плащаниц Иисуса, кусочки дерева от его колыбели, подлинный терновый венец, — и он доверчиво принял все эти реликвии за чистую монету.

Но ему не терпелось двинуться дальше. Его миссия все еще была выполнена лишь наполовину — требовалось еще повидать королей Франции и Англии.

Оставив итальянскую жару позади, Саума месяц тащился от одного постоялого двора к другому по пыльным грунтовым дорогам Франции. Достигнув теперь примерно 60 лет, он, должно быть, был близок к точке надлома. Но в Париже Филипп Красивый, честолюбивый молодой король Франции, устроил ему отличный прием и разместил в удобном доме. Оправившись, Саума изложил свое дело. Предложение Аргуна, казалось, произвело впечатление на Филиппа. Если монголы готовы помочь отбить Иерусалим, как могут христиане не откликнуться? Но фактически он горел желанием продемонстрировать силу по своим причинам — с целью приобрести контроль над английскими владениями во Франции, утвердить претензии Франции на Фландрию и не дать Ватикану выкачивать средства из французских владений церкви.

Полагая, что Филипп теперь стал надежным членом монголо-европейского союза, Саума двинулся дальше на встречу с Эдуардом I Английским — который, по счастью, находился в своей колонии Аквитании. В октябре 1287 года после трехнедельного путешествия Саума добрался до Бордо, назвал себя и был сразу же приглашен на встречу с королем. Вручив ему подарки Аргуна в виде драгоценных камней и шелка, Саума изложил идею крестового похода. Эдуарду она пришлась по душе. Он сам поклялся взять крест этой весной, ибо это в точности соответствовало его планам. Саума, несомненно, поверил, что на две трети выполнил свое задание; последняя треть встанет на место, когда он вернется в Рим.

Словно собираясь скрепить соглашение, Эдуард пригласил нового союзника, чтобы тот причастил его и его двор по своему обряду, который отличался от римско-католического лишь в мелких деталях. За сим последовал пир, который наверняка был обильным — один из других приемов Эдуарда накормил несколько сотен гостей 10 быками и 59 ягнятами. Хотя Сауме, как единственному человеку в мире, способному на такое сравнение, могло прийти в голову, что несколько сотен отнюдь не чета шести тысячам, обедавшим в большом зале у Хубилая в Пекине.

Теперь все зависело от Рима, так как без папы не могло быть никакого крестового похода. Однако папы все еще не было. Приближалась зима. Саума отправился на юг, к более мягкому климату Генуи — райского сада, как он назвал ее, где он мог круглый год есть виноград. После трех месяцев растущей подавленности пришла новость: «habemus papem». Джироламо д’Асколи 1 марта 1288 года возведен на папский престол под именем Николая IV.