Хан. Рождение легенды

– Хорошо, что он выжил, – облегченно произнес Гримжоу, после чего, обернувшись к Сергею, добавил: – Ты же понимаешь, что она тебе этот прокол еще вспомнит?

– Пф… – фыркнул с презрением Громов, – кто еще кому вспомнит…

– Ну-ну, – усмехнулся Гримжоу, – вы, чтобы это выяснить, на полигон не забудьте перебраться. А то отправлю обоих на лунную базу годика на два. Профессор вам там обоим мозги вправит.

– Полигон так полигон, – ответил Сергей, но поморщился, так как прекрасно знал о занудстве профессора и, главное, о том, что на лунной базе спрятаться от его лекций просто негде.

– Вот и отлично, – довольно произнес Гримжоу, после чего со злорадством потер ладони, – а теперь примемся за вашу академию. Ох, давненько я мозги не вправлял студентам… Прекрасный повод вспомнить послевоенные годы.

От этой активности ректор вздрогнул. У него явно не было желания вспоминать послевоенные годы учителя и его методы преподавания…

Поле возле стоявшего поезда еще недавно было пустым, но теперь тут стояли стройные ряды студентов, а сам поезд уже тронулся и отправился дальше, уже без них. Перед ними возвышался постамент из земли, сделанный мимолетно ректором академии. На импровизированной трибуне стояли преподаватели академии, а сиротливо в сторонке – Аризол. Вперед вышел Гримжоу.

– Смирно! – рявкнул он властным и наполненным силой и магией голосом. – Все вы сейчас в недоумении – что произошло? Что же, я расскажу. Совсем недавно стало плохо вашему мастеру-учителю Хану. Вы сейчас задаетесь вопросом: «И что с того?» Но прежде чем ответить, я попрошу всех, кто за то, чтобы уволить из академии мастера, выйти вперед. Считайте это своеобразным решением вопроса.

Студенты недоуменно переглянулись между собой, не совсем понимая, что происходит.

– Что, все за то, чтобы старый мастер остался? – с ухмылкой произнес громко Гримжоу. – Обещаю, никаких санкций за высказывание честного мнения от администрации академии и меня не последует.

После нескольких секунд ожидания вперед стали выходить студенты. Сначала по одному, а потом и вовсе почти весь состав первого, второго и третьего курсов. Только четвертый и пятый курсы даже не подумали реагировать на этот вопрос.

– Вижу, все определились, – удовлетворенно кивнув своим мыслям, произнес де Ундо. – Весьма ожидаемый результат, – кинув осуждающий взгляд на ректора, продолжил он, – почти девяносто процентов первого, второго и третьего курсов. И никого из последних двух. А знаете почему? Потому что они уже столкнулись с боевой практикой и понимают, насколько бесценны советы мастера Хана. Но этого мало, – Гримжоу зловеще усмехнулся, – как я и обещал, наказывать вас никто из учителей не будет. Вы сами себя наказали. И это пребудет с вами всю оставшуюся жизнь.

Гримжоу сделал паузу, рассматривая каждого из студентов.

– Каждый из вас потерял на войне кого-то из родственников, – мрачно произнес де Ундо, – в нашей империи погиб почти каждый третий подданный. Это была страшная война. И все вы в курсе, что основной вклад в победу внесли элитные подразделения боевых магов. Из ста двадцати героев, что встали грудью на защиту нашей страны, встретив основной удар посланников богов, выжили только десять разумных. Сейчас вы думаете: «А при чем тут мастер Хан?» Ответ прост. По его собственному желанию его истинное имя было засекречено. Но только пока я не решу, что наступил крайний случай. И вот он наступил. Настоящее имя мастера Хана – Хосе Амадил Нара!

После озвучивания этого легендарного имени разумного, сумевшего уничтожить трех посланников богов, а потом, вместе с Гримжоу де Ундо, сразившегося с аватаром богини и тяжело раненного, наступила гробовая тишина. Все, кто еще недавно хотел исключения старого и болезненного мастера, сейчас ощущали груз собственной совести. Особенно сильно он стал давить на них, когда, не сговариваясь и одновременно, все те, кто остались в строю, сделали два шага назад, еще более отдалясь от них. Им стало совсем неуютно: казалось, что весь мир смотрит на них с осуждением, даже души их родных, погибших на войне.

Особенно плохо стало Аризолу. От слов Гримжоу его пробил холодный пот, а в голове стоял гул от осознания содеянного. Он чуть было не убил того, кто спас их город. И если его родители к тому времени уже погибли на войне, то вот он и его младшая сестра как раз находились в том самом городе, который атаковали силы врага с шестью посланниками. Аризол искренне пожалел о том, что ректор спас его от смерти. Лучше умереть, чем осознать такое… В его голове разом вспомнились все те злые шутки, что они устраивали мастеру во время учебы. И за которые сейчас было нестерпимо стыдно.