Хан (СИ)

-…Али сказал, что ты почти ничего не ешь….хочешь, чтобы я покормил тебя своими руками? – прошелестел приглушенный голос, чье ароматное дыхание коснулось моей трепещущей кожи, а горячие губы осторожно опустились на полуобнаженное плечо, заставляя меня задрожать, – Капризничаешь?...

-…пытаюсь жить…. – прошептала я, не открывая глаз, дрожа и впитывая в себя его тепло, его голос и этот аромат, который захватил меня в свой томительный плен, обволакивая и пленяя, даже если было больно где-то внутри, -…кто я теперь для тебя? Аля или Лейла?....

- Мавиш, – улыбнулись его горячие губы, прижимаясь к моей прохладной коже за ушком, – для меня ты всегда будешь Мавиш….не важно, какое будет твое имя для этого мира, главное, что ты в безопасности и ты жива…

Я хотела развернуться к нему, обвиваясь вокруг его стройного тела, чтобы прижаться крепко-крепко, уткнувшись носом в его грудь…чтобы дышать только им, и не дать разжать моих рук, когда он захочет снова уйти, но не двинулась, пытаясь дышать, чтобы прошептать едва слышно:

- А ты? Кто ты теперь для меня? Хан или Теоман?...

- Не важно, – еще один поцелуй и кончик носа, который прошелся по моей шее сзади, пробуждая тело миллионами взбудораженных клеточек, которые встали дыбом по всему телу, затрепетав и застонав от его прикосновений и этих рук, которые прижимали к себе с такой силой и властью.

- Я ничего не знаю о тебе…

- И не должна знать.

- Не считаешь, что это не очень справедливо? – чуть нахмурилась я, затрепетав, когда его длинные пушистые ресницы защекотали меня по щеке, и Хан настойчиво скользнул горячими, мягкими губами, заставляя повернуться к нему.

- Пусть не справедливо, зато безопасно.

Я покорно повернулась к нему, застыв, когда в полумраке комнате наконец смогла увидеть эти пронзительные глаза, которые выглядели совершенно черными, как та черная дыра, в которой способна потеряться целая Вселенная. Что уж было говорить про меня, когда я смотрела в эти черные океаны, не боясь утонуть, и понимая, что золото в моей крови никуда не испарилось даже спустя столько времени, проведенного без него. Не спасли меня и капельницы, когда казалось, что во мне больше не осталось крови, и по венам отныне движутся лишь лекарства.

- Разве опасность осталась? – едва смогла прошептать я, чувствуя его горячее ровное дыхание на себе и видя эти глаза, которые привораживали своим томным сиянием, влюбляя с каждым разом все сильнее и сильнее каждой длинной черной ресничкой, – Разве ты не похоронил Алию?...

- Опасность есть всегда, Мавиш.

- ..ты снова уйдешь?..

Его длинные ресницы чуть дрогнули, когда Хан кивнул:

- Да.

Я боялась этой минуты, пытаясь вплестись в него, чтобы не дать уйти.

Я дышала им так жадно, что моя голова кружилась, но в сердце стучала лишь жадность и паника, что мне постоянно было мало.

- Где Каан? – я смущении я прислушивалась к звукам притихшей комнаты, лишь сейчас понимая, что не хотела бы, чтобы он стал свидетелем наших объятий с Ханом. Или Теоманом?

- Ушел по делам и вернется только утром.

Я блаженно прикрыла глаза, прижимаясь к мягкой ткани его рубашки, пропитанной теплом и ароматом Хана, чувствуя его ладони на своей спине, которые осторожно поглаживали, словно боясь сделать лишнее движение и причинить боль.

-..мне уже лучше… – прошептала я в его грудь, слыша хриплый смешок и отрывистый выдох, когда Хан улыбнулся надо мной, облокачиваясь подбородком о мою голову и чуть качая головой:

- Ты еще очень слаба, Мавиш.

Я вспыхнула от стыда, понимая, о чем подумал Хан, слыша мои слова….а еще оттого, что так оно и было и он все верно воспринял, даже если я никогда не призналась бы в этом. Даже себе!

- Вероятно, ты не правильно подумал, – быстро пробормотала я, слыша мягкий соблазнительный голос Хана, который растекался по моему телу, словно горячий пряный нектар, слаще меда и вкуснее любой восточной сладости:

- Я не думаю, я знаю наверняка.

Я не хотела спать.

Боролась со сном, как только могла, вот только впервые мое тело расслабилось, вобрав его тепло и аромат, которые успокаивали и давали мне то чувство покоя, уюта и защищенности, о которых я успела забыть со дня смерти обоих своих родителей.

И, погружаясь в глубокий сладкий сон, я улыбалась, потому что чувствовала на себе его крепкие горячие руки и ощущала дыхание, слыша мелодичную шепчущую речь, которую не понимала, но уже любила.

Утро не было радостным и долгожданным, потому что первое, что я ощутила – я снова одна.

Без Хана…Без Теомана…назовите его как хотите, но когда его не было рядом, моя жизнь останавливалась и замирала в ожидании, в вечном поиске черноты его глаз, в звуке его шагов…

- Вижу, тебе сегодня гораздо лучше, – злобно и ядовито полыхали шоколадные глаза Каана, когда он появился утром, застав меня за завтраком и от его тяжелого ненавидящего взгляда вкус еды пропал, и она просто упала в желудок.