Ханеман

В воскресенье в неярком свете октябрьского утра, когда башня ратуши еще была затянута туманом, а вода в Мотлаве отливала холодным рассветным блеском, мы приходили на пристань около Зеленых ворот, чтобы потом по Долгому побережью, мимо выгоревших домов Марьяцкой и Широкой, мимо развалов со старыми книгами на Фишмарке,[54] мимо разбитых ступенек перед парадными дверями дойти до поворота канала, откуда нам предстоял еще долгий путь, до самого острова Гольм. Каменная набережная здесь полого спускалась к воде. Паром подплывал неторопливо. Я любовался спокойными и уверенными движениями рук двух мужчин в черных фуражках с блестящими околышами, которые – с приклеившейся к губе сигаретой, наклонившись – молча тянули деревянными крюками темный от смазки стальной трос, который вылезал из воды, медленно полз вдоль борта, вздрагивал на железных колесиках, сыпал брызгами, чтобы затем снова исчезнуть в ленивой волне. Черный дощатый пол парома пах смолой и мазутом. Темно-зеленая вода с радужными пятнами бензина глухо хлюпала возле борта. Возможно, поэтому мы, стоя под брезентовым навесом, всегда понижали голос. Мужчины, особенно высокие, входя на паром, наклоняли головы под туго натянутым брезентом, в тишине приглаживали волосы, стряхивали с брючных манжет древесную пыль, точно собирались в далекий путь, откуда не каждый вернется; только женщины, быстро сбегая на палубу, чтобы занять местечко получше, стучали пробковыми танкетками громко и нетерпеливо. А когда мы уже приближались к пристани около элеваторов, когда на набережной уже показывались железные конструкции малого дока и за молом вырастали краны Старого порта, похожие на огромных высматривающих добычу птиц, наш паром проплывал мимо пришвартованного рядом с железнодорожной веткой прогулочного пароходика с высокой наклонной трубой; на его белом борту из-под свежей краски, которой недавно был покрашен заклепанный корпус, над надписью «Зеленые ворота – Вестерплатте – Сопот» едва заметно проступали контуры черных готических букв. Но никто из нас не мог прочитать старого названия.

В саду на Гротгера уже желтели листья. Солнце по утрам вылезало из-за песчаной косы, к полудню поднималось над буковыми холмами, в сумерках исчезало за Собором. Тучи – как каждый день, как каждый год, как всегда – шли к нам со стороны немецких равнин, саксонских озер, мекленбургских лесов и поморских пляжей. На рассвете над заливом вставала заря, огненные цвета которой невозможно было сосчитать, роскошная, в полнеба заря, захлестывающая ртутными отблесками выходящие в открытое море боты рыбаков. Отраженный свет падал на разбитый в ту ночь батареей с Циганкенберга мол, от которого остались два ряда обугленных столбов, похожих на обломки колонн. По вечерам в безоблачную погоду, когда над нашим городом в темноте разливался покой остывающего воздуха, Полярная звезда горела холодной уже, ноябрьской искрой. Дни становились все короче.

А я ждал, ждал какой-нибудь весточки, ведь я же тогда там, около виадука, сунул Адаму в карман сложенный вчетверо листок, вырванный из тетради в линеечку, на котором каллиграфическим почерком прилежного ученика вывел название улицы Гротгера, подчеркнул номер 17 и дописал единицу – номер квартиры, – чтобы он никогда не забывал. И значит, наверняка не забыл.

И когда я вынимал из железного ящика с надписью «Briefe» письма, когда уже все письма были вынуты, я непременно заглядывал в темное нутро, где на дне лежало несколько осыпавшихся чешуек ржавчины, и рукой проверял, не прилип ли конверт к дверце.

Но писем не было.

В саду шумели туи. Ветер шел поверху, над крышами улицы Гротгера, тормоша зелень буков и сосен. Под березой Мама срезала астры большими портновскими ножницами.

На листочках самшита уже белел первый иней.

Ключ к местам

Адольф-Гитлер-штрассе – Грюнвальдская; главная коммуникационная трасса для пехоты, конницы и гусеничных, начиная со времен Наполеона и кончая декабрем 1981 года.[55] Восточная ее часть от Оливских ворот до Остзеештрассе – аллея Гинденбурга.

Ам Иоганнисберг – Собутки

Бишофсберг – Епископская горка

Больница Святого Лазаря – средневековая богадельня в Оливе около трамвайного круга на бывшей Адольф-Гитлер-штрассе. Разрушена в 60-х годах при расширении проезжей части улицы.

Брабанк – Старая верфь

Брайтгассе – Широкая Бреслау – Вроцлав Брёзен – Бжезно

Брёзенервег – улица Болеслава Храброго

Бромберг – Быдгощ

Вайхзель – Висла

Вайхзельмюнде – Вислоустье; район Гданьска у впадения Вислы в залив, неподалеку от Вестерплатте. Барочная крепость у портового канала. По другой стороне канала – набережные Нового порта, элеваторы, пристань парома.

Глеткау – Елитково

Готенхафен – Гдыня

Данциг – Гданьск