Ханкерман. История татарского царства

Длинной, пестрой, шумной петляющей змеей растянулось татарское войско по льду Оки-реки. Впереди всех на полет стрелы – десяток дозорных уланов в легких доспехах и со щитами на спинах. Под ними самые проворные кони, потому что дозорный, каким бы смельчаком он не был, завидев врага, должен не в бой бросаться, а коня разворачивать и гнать во весь дух – предупредить своего командира об опасности. Хотя какая сейчас опасность? Но правила строги: перед войском непременно должен идти дозор.

Во главе войска сразу за салтаном едет неспешным шагом царевичев каучин – карачи и мурзы, знатные, бывалые, проверенные в боях командиры. Блестят на солнце их островерхие шлемы, отороченные рыжими лисами, блестят покрытые мудреным узором нагрудные пластины, блестят кольчуги. Иней красиво серебрится на меховых воротниках и шапках седоков.

За каучином четыре вола тянут походную мечеть белого войлока, далее – накрытые дорогими кошмами арбы с семьями царевича и его карачей. Верные нукеры охраняют арбы, зорко глядя по сторонам.

Далее по четыре всадника в ряд – уланы и простые казаки. В руках у них копья с бунчуками, за спинами луки с колчанами, а щиты подвязаны к седлам. Никакой опасности они не ожидают, потому веселы и говорливы. Кто-то запел старую походную песню, остальные сразу подхватили.

За войском следует обоз – арбы и сани с семьями уланов и простых казаков, со сложенными юртами и пожитками. Татары долго не могли привыкнуть к этим русским телегам без колес и к снегу, который лежит здесь чуть ли не по полгода. Но скоро убедились, что сани хоть и меньше арбы, а влезает в них много больше, и по снегу они едут куда лучше.

С саней слышен быстрый говор и смех татарок, при мужьях они обычно молчаливы, а вот зацепились языками и сплетничают, перемывают подругам кости. С одних саней вдруг раздается плач проснувшегося ребенка, мать быстро сует ему в рот кусок белорыбицы в тонкой холстине, малец тут же замолкает и принимается удовлетворенно чмокать.

Замыкают обоз табун добрых лошадей и огромные возы с сеном. Не привыкли татары сами сено на зиму заготавливать. Зачем сено, когда степь есть? А здесь только бескрайние, опасные леса. Это сено великий князь Василь-хакан выдал воинам Касым-салтана и обещал вскоре прислать еще…

За обозом, сильно отстав, бредет стадо: волы, коровы да овцы. Из-за этого стада войско и движется так медленно. Но без него нельзя. Стадо для степняка – главное богатство. Что серебро? Серебром сыт не будешь, а скот еще и приплод дает. Охраняют стадо казаки с луками в руках. Любой, кто на стадо покусится, будь то дикий зверь или чужой человек, сразу стрелу получит. Разбираться никто не будет!

Вороненок покружил над стадом, потом быстро замахал крыльями и снова полетел к голове огромной петляющей змеи.

Во главе войска на арабских рысаках двое – сам салтан Касим и дядька его карача Усейн Кыпчак Сараев. А рысаки непростые – подарок великого князя Василь-хакана за победу под Галич-градом.

Хорош видом салтан Касим: доспехи на нем богатые, кованые, из самой страны Персии привезенные. Сабля в ножнах – дамасской стали, в рукоятке драгоценный камень рубин. Алым огнем блестит камень на солнце, словно глаз дикого зверя, и нет пощады от того глаза, как и от разящего клинка самого салтана. Шапка на Касиме соболья, шуба поверх доспеха тоже на собольем меху, великий князь со своего плеча пожаловал. Наручи – чистое серебро, сделаны мастерами из самого Багдада, покрыты затейливым рисунком с чернением, что от злого глаза сбережет и от иных козней Шайтана. И лицом Касим пригож, разве что косой багровый шрам от сабельного удара, рассекшего ему щеку и верхнюю губу. Оттого зовут его Трегубом. Не беда, шрамы для татарина – знак воинской доблести.

– Кар-р-р! Кар-р-р!!! – раздалось над головами.

Молодой ворон кружил над всадниками, словно старался их лучше рассмотреть. Карача Усейн нарушил молчание:

– Ворон встречает – хороший знак. Ворон птица священная, связующая мир верхний и нижний. Оттого и живет ворон триста лет! Предки татар своих мертвых не хоронили, а в степи оставляли воронам на кормление. И чем быстрее вороны мертвое тело склюют, тем легче душа степняка в верхний мир попадет…

Касим карачу выслушал, только улыбнулся. Касим дядьку своего уважает, ведь тот ходил в походы еще с его отцом, великим ханом Мухаммедом по прозвищу Большой. Много воевал: в Крыму, в Булгаре, в Хаджи-Тархане, в степях Большой Орды. Под Белевым бился, под Казнью, под Нижним Городом и под Москов-градом. С братьями Касима царевичами Махмудом и Ягубом самого князя урусов Василь-хакана под Суздалем в полон брал! Дядька Усейн – великий воин из славного рода Кыпчак, а верит в приметы, в птиц разных…

Вороненок очертил последний круг над головой всадников и, выбрав на берегу сосну повыше, уселся на ее верхушке.

– Славное место, – сказал Усейн, глянув на берег, над которым расположилась птица. – Кажется, приехали? Это и есть Городец?