Ханна

Пять минут спустя Ханна уже заглядывала в вазу. Она опустила туда на верёвке маленький керосиновый фонарь, чтобы осветить внутреннюю поверхность вазы. Девочка почувствовала, как её захлестнуло облегчение, когда она увидела, что на дне ничего нет. А ещё Ханна заметила, что изнутри ваза тоже очень красивой формы. У неё разом потеплело на душе. Она шепнула в фарфоровый полумрак:

— Мы едем домой. Домой! — И дотронулась до мешочка с кристаллами.

— Ханна, что там? Видите что-нибудь? — К мистеру Марстону вернулся обычный властный тон.

— Ничего, сэр. Тут ничего нет.

— И не воняет? — уточнила мисс Ортон.

— Нет-нет… совсем ничем не пахнет.

— Что ж, — начал мистер Марстон, — японскую керамику обжигали при очень высокой температуре, что обеспечивает полную непроницаемость для жидкости… — Однако пока мистер Марстон читал лекцию о киотском фарфоре, Ханна всё-таки почувствовала запах — чистый и резкий аромат солёного морского бриза. «Внутри этой вазы целый мир — другой мир!» — с восторгом подумала она и вдруг заметила, что от мешочка исходит прохладное сияние, а в ступнях появилось странное покалывание.

* * *

Необычное ощущение в ногах не оставляло Ханну весь день, а к вечеру оно распространилось со ступнёй на лодыжки. Иногда это было лёгкое покалывание, а порой ноги будто окружал тихий шёпот воды. Ходить это совсем не мешало. Напротив, Ханне было так легко, что ей казалось, будто она скользит по воздуху, едва касаясь полированных полов и восточных ковров дома номер восемнадцать. И несмотря на всеобщую суету из-за пропавшей кошки, девочка чувствовала себя удивительно спокойной и свободной. Как будто с исчезновением Яшмы она нашла в себе уверенность и вдруг обрела грацию. Ханна не могла дождаться, когда закончит с делами. Сегодня была её очередь первой мыться в старой чугунной ванне, которой младшие служанки пользовались сообща, и ей не терпелось посмотреть на свои ноги.

Наконец Ханна оказалась одна в купальной комнате. Это был небольшой чуланчик, почти всё пространство которого занимала старинная ванна в форме туфли, стоящая на ножках в виде львиных лап. На стене имелся крючок, чтобы вешать форменное платье, а рядом стояла табуретка, куда можно было положить полотенце. Ханна начала раздеваться. Мешочек она всегда снимала последним. Теперь там лежала ещё и слеза, которую она пролила рядом с арфой, чудесным образом превратившаяся на губах художника в сверкающий овальный кристалл.

Раздевшись, Ханна обычно убирала мешочек в самый глубокий карман платья. Но сегодня девочка немного изменила свой ритуал. Она сразу сняла мешочек и не стала прятать его в карман. Ханна чувствовала свет кристаллов: через ткань мешочка его никак нельзя было увидеть. Она развязала мешочек, заглянула внутрь и ахнула. Внутри был только светящийся туман. Девочку охватила паника. Неужели кристаллы рассыпались, и от них остался только этот холодный — как предсмертный вздох — дымок? Тут Ханна снова почувствовала покалывание в ногах и быстро стянула чулки.

На первый взгляд её ступни и лодыжки не изменились: такие же бледные и узкие, с голубыми перекрестьями вен, уходящих к щиколоткам, под белой, почти прозрачной кожей. Но вдруг Ханна заметила кое-что ещё. Тонкую, едва различимую сеточку. Она наклонилась и пригляделась. Сеточка чем-то походила на кружево, но отверстия в ней были не круглые и не четырёхугольные, а необычной формы. В виде капелек!

— Что же со мной случилось? — прошептала Ханна, рассматривая ноги. Она провела по ним руками, потом снова взялась за мешочек и заглянула в него. Туман никуда не исчез, но теперь она разглядела в нём несколько кристалликов. На вид они были совсем обычные и вовсе не сияли, как мерцающий туман вокруг них.

Через двадцать минут, когда Ханна уже легла в постель, к ней кто-то тихо постучался.

— Да.

— Это я, Флорри. Извини, если разбудила.

— Что случилось?

— Слушай, у меня и у Дейз всё страшно зудит, и ванна пахнет солью. Только не той, дорогой, какую сыплют в воду девочки Хоули, а какой-то ядреной. Ты как, тоже чешешься?

— Э-э… Я в воду ничего не сыпала. — Ханна зажмурилась и соврала: — Но я тоже чешусь, да. Может, мы, когда ванну чистили, плохо развели борное мыло с жавелевой водой?

— Наверно, — согласилась Флорри.

— Да, наверно.

Ханна клятвенно пообещала себе, что больше никогда не будет купаться первой.

16 НИКАКИХ СЛОВ НЕ ХВАТИТ

«Элизабет М. Прути» вышла из Бостонского порта и взяла курс на северо-восток через Массачусетский залив. Как только пароход обогнул полуостров Кейп-Энн, с востока накатили большие волны.

— Ох ты! — вздохнула Сюзи.

— Что с тобой? — повернулась к ней Ханна. Девочки стояли рядом на палубе.

— У меня всякий раз такое начинается, как выходим за Кейп-Энн. Как будто весь океан хлынул на меня и выворачивает наизнанку. — Розовое личико Сюзи посерело. — Там открытое море. Целый Атлантический океан, — прошептала она.