Ханс Кристиан Андерсен

В 1848 году произошли новые события, оставившие в его жизни глубокий след, хотя и совсем иного рода: в январе смерть Кристиана VIII, которую Андерсен переживал как утрату доброго друга, а через несколько месяцев шлезвигская война. Его бесконечно захватило великое национальное движение, во многих стихотворениях он поэтически выразил настроения времени, написал в защиту датской стороны длинную статью в «Литерари газетт» в Лондоне, с редактором которой был знаком по своему пребыванию в Англии годом раньше. Летом он в очередной раз гостил в фюнском имении Глоруп, где помещалась штаб-квартира шведского вспомогательного корпуса, и написал об этом в лейпцигском журнале «Нордишер телеграф», который единственный в Германии печатал материалы, отражавшие датские взгляды в противовес распространенным антидатским тенденциям в немецкой прессе. Из Глорупа Андерсен с волнением, смешанным с любопытством, наблюдал за развитием военных действий в Ютландии и даже собирался перебраться на остров Альс, где размещались датские войска. «Мне ужасно хочется посмотреть, что там происходит», — писал он домой. Но из этого ничего не вышло.

Осенью он еще раз выступил выразителем настроений времени, написав для торжественного представления в Королевском театре по случаю его столетнего юбилея драматический пролог «Данневирке искусства», очень национальное по духу, но несколько поспешно написанное произведение, за успех которого не без оснований немного волновался. На премьере была буря аплодисментов, вероятно за счет национального содержания, но критика оценила эту поделку скорее как хорошо задуманную, чем хорошо исполненную.

Но сопереживание поэта страданиям своей страны и своего народа было подлинным. С каким непосредственным участием он следил за датскими солдатами, подвергавшимися опасностям войны, видно из маленького эпизода того времени. В апреле 1849 года взорвался линейный корабль «Кристиан VIII», и лишь небольшой части команды удалось спастись. Вскоре после катастрофы Андерсен встретил на улице хорошего приятеля, который, сияя от счастья, рассказал, что лейтенант Ульрих спасен и утром вернулся в Копенгаген к своей семье. Андерсен его вообще не знал, но был потрясен до слез. Он непременно хотел его увидеть, тут же помчался в дом к незнакомой семье, без раздумий вошел в комнату и, плача от радости, бросился на шею спасенному юному лейтенанту.

Однако многочисленные душевные переживания тяжело сказывались на принимавшем все близко к сердцу писателе, он чувствовал себя больным и физически, и психически и в мае решил поехать немного отдохнуть. Он отправился в Швецию, где его творчество было широко известно, но не обрел покоя, которого искал. Слава катилась перед ним, точно волна в наводнение, повсюду его чествовали и славили, праздничные обеды в Стокгольме и Упсале шли один за другим, его трижды приглашали на обед ко двору, где он читал свои сказки королевской семье. Двухнедельная поездка по Далекарлии приостановила торжества, но потом они снова продолжались в Стокгольме и по пути домой в Гётеборге. Он радовался своей славе и гостеприимству шведов, но в письме домой признавался, что это все же чересчур — быть столь известным, что из-за излишнего внимания не имеешь ни минуты покоя.

Он вернулся в Копенгаген в августе и присутствовал при вступлении в город датских войск. Импульсивный писатель бросал им из окна цветы, что вызвало упреки со стороны его всегда готовых на критику соотечественников, которые сочли это безвкусной выдумкой. Через несколько дней солдатам и матросам показывали «бесплатную комедию» в недавно открывшемся театре «Казино»^{58}, и Андерсен тоже присутствовал там, хотя в десять часов у него отходил поезд на Фюн.

Во время посещения Ютландии в 1850 году он побывал во Фредерисии и с глубоким волнением осмотрел окопы и солдатские могилы. «Я поправил сваленные ветром венки и все время возвращался на это место», — писал он Эдварду Коллину. Глубоко затронула его битва при Истаде 25 июля 1850 года, где погиб верный друг юности полковник Лэссё^{59}. Он был потрясен при мысли о многочисленных молодых датчанах, которые пали в борьбе. В августе он писал Ингеману, что ему очень хотелось бы поехать туда и увидеть «жизнь и деяния» солдат, но на это у него не хватает мужества — «я знаю, что все это буду видеть сердцем». Он был взволнован и долгое время не мог писать.

* * *