Ханская дочь. Любовь в неволе

— Симбирский полк расквартирован приблизительно в миле отсюда. Кто-нибудь из его офицеров наверняка сможет прочесть приказ.

Просить об одолжении кого-то из немцев представлялось майору досадным донельзя, но другого выхода не было. Он поступил на службу к царю добровольно и за солидное жалованье, а потому пришлось послать за кем-то из русских офицеров. Сирин разрешила солдатам спешиться и послала нескольких из них поискать продовольствия.

Русские солдаты немецкого полка, казалось, разделяли предубеждение своего командования по отношению к азиатам, отгоняя калмыков Канга и сопровождающих их драгун от телег с продовольствием.

Раскин несколько мгновений смотрел на это, а затем направил туда лошадь, прижав бледного офицера, отвечавшего за обоз, к борту телеги:

— Я Степан Раскин, сын боярина Кирилла Борисовича Раскина, поручик Ингерманландского драгунского полка. За двадцать дней мы прошли больше тысячи верст, чтобы показать вам, как воевать со шведами, и я не позволю, чтобы мои люди умерли с голода из-за какой-то немецкой сволочи! По-моему, у вас тут достаточно припасов.

— Какой я немец? Я русский православный человек! — отвечал тот.

— Тем хуже! — усмехнулся Раскин. — Чего ждать от немца, они и шага ступить без приказа не могут! Но русский, который заставляет своих товарищей голодать, просто свинья, так я считаю.

Караульный покраснел. Казалось, он вот-вот позовет на подмогу товарищей. Однако еще прежде, чем успела разгореться ссора, вмешался майор-немец. Он понял, что голодные степные головорезы будут куда опаснее, чем сытые, и приказал выдать им провизию.

Раскин ухмыльнулся офицеру, неохотно посторонившемуся перед ним:

— Что ж, и у немецких майоров иногда находится немного мозгов. А ты небось все свои в отхожем месте утопил!

— Ты мне за это заплатишь! — Офицер схватился было за саблю, но железный голос майора заставил его опомниться.

— Брось оружие! Иначе мне придется посадить тебя под арест. Ты же знаешь, что царь строго запретил любые стычки.

Офицер побледнел еще сильнее и удалился, еле сдерживая ярость.

Сергей подошел к майору:

— Так в вашем полку есть русские офицеры? Почему же никто из них не прочитал письмо князя Апраксина?

Майор поглядел на Сергея, будто тот предложил что-то непристойное:

— Письменный приказ не должен быть известен нижестоящему чину.

Раскин, стоявший поблизости, закатил глаза и шепотом повторил свое замечание касательно немцев.

14

Распоряжения по поводу отряда Тарлова были получены. Офицер выдал Сергею карту и список из нескольких деревень и приказал ему позаботиться, чтобы жители укрылись в лесах, уничтожив все, чем мог бы воспользоваться неприятель. Сергей был недоволен — ему хотелось не возиться с мужиками, а воевать против шведов. Но приказ исходил непосредственно от царя, и никаких отхождений от него не допускалось.

Местность была неправдоподобно ровной — там, где взгляд не задерживался на роще или лесе, возникало впечатление, что скачешь под огромным куполом. Дорогами служили раскисшие тележные колеи, которые даже не были, как на Севере, устланы хворостом, а мосты представляли собой два-три бревна да несколько досок настила. Приказ, выданный Сергею, предписывал сделать все возможное, чтобы препятствовать продвижению шведов, и солдаты ломали эти примитивные переправы, сжигая бревна.

Когда отряд достиг первой деревни, им навстречу вышли жители в серых тулупах, хмурые, они с недоверием смотрели на плосколицых, раскосых всадников. Вскоре к ним присоединился священник в длинной черной рясе с большим крестом на груди и окладистой бородой, за которую он платил два рубля бородового налога в год. Со священников брать его не полагалось, но царю срочно требовались деньги, а потому из-под креста у батюшки выглядывал бордовой знак.

Сергей приблизился к крестьянам — те в испуге жались друг к другу, точно овцы. Священник тут же выступил вперед, заслоняя людей и судорожно сжимая в руке крест, словно рассчитывая оборониться с его помощью от несчастья.

— Что вам угодно?

— Именем Его величества государя Петра Алексеевича вам предписывается покинуть деревню и укрыться в лесу, что из припасов, орудий, фуража вы не сможете взять с собой, то следует уничтожить. — Слова, словно кислота, разъедали ему губы. Не этого перепуганного батюшку желал бы Сергей сейчас видеть перед собой, а парочку шведов, на которых можно было бы выместить досаду. Для Сирин подобные распоряжения оказались полнейшей неожиданностью — приказа она не читала.

— Но капитан, мы же не можем выгнать этих несчастных людей из их домов! — вполголоса попыталась она возразить.

Сергей только зубами заскрипел:

— Это приказ царя!

Сирин привстала в стременах:

— Это приказ труса, который не дерзает встать на пути у врага и дать отпор!

— Пускай мы тысячу раз против, это воля царя, и ей следует повиноваться! — Сергей резко повернулся к ней спиной и снова поглядел на священника: — Что ты стоишь? Позаботься, чтобы все вышли из своих домов и укрылись в лесах, или хочешь, чтобы солдаты вам помогли? У нас много дел, мы не можем торчать тут вечно.