Ханский ярлык

— Романец, наверху у меня тверской посланец. Иди и прикончи хрыча. И вели всем им вместе с трупом убираться со двора, пока я их не проводил следом.

И князь отправился в клеть к своей наложнице. Стюрка встретила господина ласково, с искренним участием.

— Ну что они?

— Мира просят, сволочи. Убили княгиню, а теперь с бесстыжими очами давай, мол, мириться.

— Нехорошо, нехорошо,— поддакнула Стюрка.— Но ты не рви сердце, милый. Бог их за это накажет, он так не оставит.

— Я уж наказал,— усмехнулся неожиданно Юрий.

И Стюрка, еще не поняв, что имел в виду князь, поддакнула:

— Ну и правильно сделал, милый.

А меж тем Романец, зарезав тверского посла, вышел на крыльцо и, отирая ветошкой нож, весело крикнул:

— Эй вы, сволочь тверская, идите заберите вашего посла и метитесь прочь, пока я вам карачун не сделал.

Вечером, явившись к Юрию Даниловичу, Кавгадый, узнав о случившемся, покачал укоризненно головой, поцокал языком.

— Ой, что ж мне с вами делать, однако? На то ль меня хан посылал, чтоб вы кровенили друг дружку?

— Я отомстил свою жену, Кавгадый, и, между прочим, сестру хана. Погоди, как бы Узбек не повелел и Михаилу тож створить.

— Это будет зависеть от нас с тобой, Юрий Данилович,— сказал вкрадчиво татарин.

— Как от нас?

— Как мы обскажем хану. Надо, чтоб мы говорили одно и то же.

— Ну что ж, ты, пожалуй, прав,— согласился Юрий.— Наперво, мы говорим, что Михаил сам напал на нас. Так?

— Так,— кивнул согласно Кавгадый.

— Напал неожиданно, исподтишка, потому и разбил нас.

— Так.

— И пленил Агафью, а в плену уморил.

— И еще, Юрий Данилович, обязательно сказать надо, что я просил у него освободить ее. Я действительно просил.

— А он?

— А он сказал: только, мол, мужу отдам.

Обговорили все, вплоть до того, кто, что и где сказал.

Под конец решили, чтоб Михаил не опередил их, немедленно выезжать в Орду. Первым Кавгадыю, а за ним и Юрию Даниловичу. Именно от них первых хан должен услышать эту горестную историю о гибели его сестры. Двум-то им хан скорее поверит, чем одному Михаилу. Главное, поспеть первыми.

27. ГНЕВ УЗБЕКА

Хан, выслушав князя Юрия, долго молчал, прикрыв глаза, потом сказал с горечью:

— Какой же ты мужчина, если не смог уберечь жену? Одной жены не смог уберечь.

— Но он налетел так внезапно, как снег на голову.

— Значит, хороший воин князь Михаил. А вы оба вороны.

Узбек с неудовольствием взглянул на Кавгадыя.

— А тебя я для чего посылал?

— Но я уговаривал его, повелитель.

— Кого уговаривал?

— Князя Михаила. Но он не послушал и напал на нас.

— Значит, и ты там был?

— Был,— вздохнул Кавгадый, поняв, что болтнул лишнее.

— И вы двое не могли противостоять ему? Хороши воины, нечего сказать,— молвил Узбек, не скрывая насмешки.

Знал бы хан, что и третья сторона — это новгородцы — тоже потерпела разгром от Твери.

— Да, бедная Кончака,— вздохнул Узбек,— знал бы я, что ждет ее на Руси. Отчего она умерла?

— Говорят, отравили ее.

— Говорят? А точно?

— Наверно, и точно, что отравили.

Узбек долго молчал, прикрыв опять глаза, казалось присутствующим, что задремал даже. Но вот он открыл, поискал глазами среди приближенных:

— Алчедай?

— Я слушаю, повелитель.

— Выход из Твери был?

— Да, повелитель.

— Кто привез его?

— Молодой сын Михаила — Константин.

— Он уехал?

— Нет еще.

— Немедленно возьмите его, бросьте в кибитку и заприте. И не кормите. Пусть умрет голодной смертью. А Ахму пошлите за князем Михаилом. Пусть едет сюда и оправдается. Я хочу слышать его слово.

Узбек, прищурясь, взглянул в сторону Юрия и Кавгадыя:

— Может, вы его оклеветали? Может, не он, а вы заслуживаете наказания? Где похоронена Кончака? Юрий, я тебя спрашиваю.

Вопрос этот застал московского князя врасплох, он ведь так и не привез тело жены из Твери, хотя оттуда сообщали, что можно взять прах Агафьи в любое время. После убийства тверского посла Юрий опасался такого ответного шага от Михаила. Бог с ней, с Агафьей. А оно, вишь, как повернулось.

— Я... Я хотел похоронить ее на Москве, но Михаил отказал... не отдал ее,— промямлил Юрий, и это свалив на тверского князя.

— Ну что ж, приедет, спросим,— сказал хан.— Строго спросим.

Возвращались они от хана в плохом расположении духа. Зашли в кибитку к Кавгадыю, сели на кошму. Им по требованию хозяина принесли вареного мяса и корчагу просяного вина с кружками. Выпили, поели. От вина вроде полегчало.

— Кавгадый, ты мне друг?

— Да, друг. А что?

— Вели им выйти всем,— Юрий кивнул на слуг.

— Ступайте,— небрежно отмахнул кистью Кавгадый.— Все, все. И ты тоже,— приказал даже своей тихой жене.

Когда они остались одни, Юрий Данилович, понизив голос, сказал:

— Если Михаил приедет, он все же повернет в свою пользу.

— Это верно,— согласился татарин, со смаком высасывая из кости мозг.— Он перед ханом может опозорить нас. Но Агафья-то у него умерла, тут-то он не отвертится.

— Агафья-то умерла у него. Но я ведь должен был взять ее и похоронить в Москве.

— Но он же не отдал ее тебе.

— Я ее не просил у него, Кавгадый.

— Как? — удивился татарин,— Почему?

— Ну, так уж получилось. Долго объяснять.

— Так где ж ее похоронили?

— В Ростове.

— В Ростове? Почему?