Хаос и порядок. Прыжок в безумие

Возможно, он имел в виду другое: «Не спускай с него глаз. Наблюдай за всем, что он делает». Но Саккорсо это не тревожило. Он не собирался скрывать результатов анализа. В данном случае истина была для Бекмана смертельным приговором. При удачном исходе «Планер» уничтожит станцию протонной пушкой. Сорас могла пойти на что угодно, лишь бы защитить своих амнионских хозяев от угрозы распространения иммунной вакцины.

– Линн, – продолжил Бекман, обращаясь к женщине, которая подтвердила идентичность Вектора. – Попросите доктора Хистервика отложить его опыты с «Ти-Си-И». Вплоть до моего дальнейшего распоряжения. Это даст нам запас энергии для исследований доктора Шейхида.

Прежде чем выйти из помещения, он небрежно проворчал:

– Шеф Ретледж, оставляю на ваше попечение мистера Макерна и мистера… Салагу.

Нику хотелось петь. Его ликующая радость нуждалась в музыке. Он уже знал, что не будет резать щеки Сорас. Он решил искромсать ножом ее лживое сердце.

Сорас

Капитан «Планера» находилась на мостике. Она видела, как «Труба» прошла через рой астероидов и пристыковалась к станции. По каналам местной связи Чатлейн узнала о том, что капитан Саккорсо и четверо его людей отправились на встречу с Бекманом. Судя по всему, Ник собирался объяснить причину своего визита. Этого было достаточно. Сорас включила интерком и велела команде захвата готовиться к операции. Она не сомневалась, что четверо спутников Саккорсо числились прежде в команде «Мечты капитана». Она заметила: в декларации, которую «Труба» передала лаборатории, не упоминались Энгус Термопайл, Морн Хайленд и Дэйвис Хайленд. Ник скрывал их присутствие на корабле.

А что, если он избавился от них? Нет! Сорас отмела эту идею. Она не видела причин, по которым Саккорсо стал бы убивать киборга полиции Концерна. И Ник, конечно же, знал о ценности Хайлендов. Именно поэтому он тайно оставил их на борту корабля, обезопасив от любых неприятностей. Впрочем, это ее не волновало. Сорас устроил бы и человек с «Мечты капитана». Естественно, захват Энгуса или Хайлендов был бы сказочной удачей. Тэвернер щедро заплатил бы за каждого из них. Но простые члены команды могли оказаться полезнее – особенно для того, что она задумала.

Интересно, как долго Саккорсо будет договариваться с директором лаборатории? Сколько времени ему понадобится для убеждения Бекмана? Это зависело от того, как много правды он захочет открыть. Если Ник расскажет Динеру об иммунной вакцине, он тут же получит стопроцентную помощь. Бекман пожертвует половиной поселения, лишь бы приобщиться к подобной информации.

Но Саккорсо не будет откровенничать – и значит, ему придется уговаривать Бекмана каким-то другим, не столь легким образом. В свою очередь Сорас сообщила Ретледжу о том, то случилось на Малом Танатосе. Ее предостережения должны были встревожить службу безопасности. Спор Саккорсо и Бекмана мог затянуться на долгое время. Но затем команда «Трубы» начнет передвигаться по станции. Люди Ника станут уязвимыми.

Сорас Чатлейн прилетала сюда годами. Она давно знала Ретледжа и когда-то имела с ним любовную связь. Он был в курсе, что Саккорсо жаждал погубить ее. Ему была известна и причина этой ненависти.

Капитану «Планера» оставалось только сидеть и ждать. Если Ретледж поймет намек и поверит, что сотрудничество с Чатлейн отвечает интересам лаборатории, он известит ее о планах Бекмана насчет Саккорсо. Как только он это сделает, Сорас отправит команду захвата на задание.

Майлс смотрел на нее немигающим взором. Его узкие глаза, лишенные век, не нуждались в увлажнении. Несмотря на почти сохранившуюся человеческую внешность, в Тэвернере безошибочно угадывался амнион.

– Каковы ваши намерения, капитан Чатлейн? – спросил он у нее спокойным непреклонным тоном.

Его голос был лишен эмоций. Он казался непроницаемым для боли, тревог и смущения – тех демонов души, которых Сорас носила на своей спине. Майлс стоял рядом с ней так долго, что уже начал походить на перст судьбы. Наверное, он мог бы сопровождать ее всю жизнь, оценивая принятые решения и сопоставляя их с потребностями амнионов. Его феромоны грозили наполнить каждый ее вдох. Они туманили сознание предательством и фальшью. Когда бы Сорас ни приходила на мостик, Тэвернер тут же вставал у командного пульта, как будто хотел напомнить ей о принуждающих фактах, которые она и без того не могла забыть. Это ей не нравилось. Она годами доказывала амнионам свою компетентность. Ее самостоятельные действия приносили им гораздо больше пользы, чем такой навязчивый надзор. Но Тэвернер стоял рядом и спрашивал, каковы ее намерения.

Чатлейн мрачно посмотрела на него. Она сомневалась в способности Майлса понимать логические связи. Тем не менее Сорас ответила вопросом на вопрос:

– Вы поверили мне, когда я сказала, что «Труба» прилетит сюда?

Это был триумф ее интуиции. При других обстоятельствах она считала бы, что отстояла свои позиции, – но не теперь, когда на дне ее сердца скопилось столько холодного отчаяния.