Хаос и порядок. Прыжок в безумие

Странный озноб нарастал и распространился вовне, заставляя Морн содрогаться. Ник тоже продал ее амнионам. Он пытался отдать им Дэйвиса. Но двадцать восемь человек…

Энгус неловко пожал плечами.

– Именно поэтому служба безопасности Рудной станции не нашла никаких доказательств, обличавших меня в преступлениях. Именно поэтому я оказался здесь. В таком виде.

По его лицу вновь побежали слезы, но это был не плач, а пот истерзанной души.

– Программное ядро «Красотки» не содержало никаких компрометирующих фактов, которые могли быть использованы в суде.

Озноб достиг плеч и прокатился по рукам. К Морн прикоснулся абсолютный холод – дыхание ледяной и безысходной бездны. Пират, продавший амнионам двадцать восемь человек, просил ее вернуть ему свободу.

– Ты злобная тварь! – сдавленно выкрикнул Дэйвис. – Мерзкое чудовище! Как ты можешь с этим жить? Как ты носишь такое бремя?

Энгус промолчал. Но Морн знала ответ. И это было так же интимно, как изнасилование. Он не вынес бремени вины. Он убежал от себя. Термопайл всю жизнь убегал от собственной тьмы – от насилия к насилию, от старых ужасов к новой боли.

– Объясни, – повторила она.

Ее голос дрожал от холода.

– Как ты это сделаешь?

Вопросы Дэйвиса и Морн диаметрально отличались друг от друга. Энгус благодарно кивнул головой.

– Данные, записанные в чипах, не подлежат изменению, – ответил он. – Новая информация добавляется к старой. Запись нельзя редактировать. Однако программисты могут создавать особые фильтры, которые маскируют определенные данные в процессе чтения. То есть информация по-прежнему остается в чипе, но не показывается пользователю. Этот метод бесполезен, поскольку фильтр отображается вместе с незамаскированными данными. Любой специалист увидел бы подвох.

Морн трепетала от ярости, словно Энгус глумился над ней.

– Проверку можно обойти, написав прозрачный фильтр, – продолжил Термопайл. – Он будет показан, но его никто не увидит, так как все остальное будет выглядеть нормальным. Однако в этом методе имеется слабость. Чип только добавляет данные. Информация в нем располагается линейным образом, то есть последовательно. И поскольку мы устанавливаем прозрачный фильтр после замаскированных данных, он тоже будет определяться в процессе чтения.

Энгус замолчал. Возможно, он оказался в точке пересечения директорий, прописанных в логическом древе его программного ядра, или попал в ловушку между командами полиции Концерна рудных компаний и собственным отчаянием. Чем больше содрогалась Морн, тем сильнее лицо киборга покрывалось потом. Его глаза округлились, сверкая желтым цветом.

– Говори, – раздраженно прошептал Дэйвис– Не останавливайся.

Энгус встряхнулся и произнес:

– Хитрость амнионов заключается в том, что они пишут фильтр, повторяющий структурную схему чипа.

Голос киборга царапал барабанные перепонки, как ржавый клинок.

– В этом случае его можно считать невидимым. В процессе чтения данных вы не видите программы чипа – вам выдается только информация. То же самое происходит и с нашим новым фильтром.

Чтобы сдержать дрожь, Морн обхватила себя руками. Приступы озноба стали мощными и продолжительными. Зубы стучали, пока она не стиснула челюсти.

– Я не могу создавать такие программы, – добавил Энгус. – Но амнионы могут. Они разработали уникальные коды и языки программирования. Тем не менее я научился у них некоторым практическим приемам.

Его глаза источали просьбу, как открытые раны.

– К примеру, сейчас мне известно, что мое программное ядро и главный чип «Красотки» имели сходную структуру. Используя эту схематическую однотипность, я мог бы написать программу фильтра, которая блокировала бы мои приоритетные коды. После такой маскировки я перестал бы подчиняться чужим приказам.

Через леденящую дрожь Морн отрешенно подумала, что программные ядра кораблей действительно могли иметь одинаковую структуру. Полиция Концерна была единственным поставщиком таких устройств – по крайней мере в человеческом космосе. А значит, методы производства чипов не менялись годами.

– Черт! – воскликнул Дэйвис.

Он смотрел на Термопайла с испуганным очарованием. Несмотря на инстинктивное отвращение к пиратскому прошлому Энгуса, юноша был увлечен его объяснением.

– А ты можешь пойти еще дальше? Ты можешь скрыть оригинальную программу и заменить ее собственной?

Энгус покачал головой. Он реагировал так, словно этот вопрос исходил от Морн.

– Нет, я не знаю ее код. Я могу работать только с известными мне языками программирования.

– Например, с твоими приоритетными кодами? – спросил Дэйвис.

– Например, с моими приоритетными кодами, – заторможенно ответил Энгус.

«Нет, – молча простонала Морн. – Я не могу пойти на это».

Он унижал и оскорблял ее. Насиловал и избивал. Дэйвис был прав. Она не должна была освобождать Термопайла. Но, несмотря на отвращение и раздирающий холод, у нее остался еще один вопрос. Еще один важный пункт в ее расследовании.

– Энгус, кто знает, что ты можешь редактировать программное ядро? Кто из руководителей полиции Концерна рудных компаний мог запланировать это?