Хаос и революции — оружие доллара

«К 14 ноября 1919 года Юденич был окончательно разбит, а его армия подошла к эстонской границе и была интернирована», — так пишут в учебниках истории. За красивым иностранным словом «интернирование» скрывается страшная правда. Правительство Эстонии практически уморило воинов Северо-Западной армии и множество гражданских беженцев страшной смертью. Подошедшие к границе воинские части белогвардейцев и гражданских беженцев на территорию Эстонии не пускают. «Разгромленные, полностью деморализованные белые были отброшены к эстонской границе, — пишет Лев Давыдович Троцкий в своей книге «Моя жизнь». — Как только они ее пересекли, правительство Эстонии их разоружило. В Лондоне и Париже никто о них и не вспомнил. То, что еще вчера было Северо-Западной армией Антанты, теперь погибало от холода и голода».

Несколько суток люди в лютый мороз ночевали прямо на земле.«…Русские полки не пропускаются за проволочное ограждение эстонцами. Люди кучами замерзают в эту ночь», — писал великий русский писатель Куприн, сам находившийся в гибнущей армии.

Солдаты, взрослые мужчины, могут выжить, большинство замерзших — это женщины и дети.

Наконец, начинается пропуск на территорию Эстонии. Небольшими партиями, сквозь колючую проволоку. Все оружие сдается, и это только начало. Эстонские солдаты прямо на морозе раздевают солдат, снимая новые английские шинели, отнимая ценные вещи и золотые кресты и кольца. После чего людей размещают на станции «Нарва-2», в помещениях двух пустующих фабрик. Вокруг них снова колючая проволока. Так и должно быть, ведь эти фабрики, по сути, концентрационный лагерь! Условия в эстонском лагере хуже, чем в нацистском: нет кроватей, одеял, теплой одежды. Нет медикаментов, нет вообще ничего!

Рядом на путях стоят тысячи вагонов с имуществом гибнущей русской армии. Там все это есть, но командующий эстонской армией генерал Лайдонер приказал реквизировать составы со всем их содержимым в пользу Эстонии. «С беженцами из Петроградской губернии, число коих было более 10 тысяч, обращались хуже, чем со скотом. Их заставляли сутками лежать при трескучем морозе на шпалах железной дороги» [333], — писал очевидец о кошмаре, творившемся в Эстонии.

Напрасны протесты Юденича: его армия «союзниками» приговорена. Талабский полк белых, ведя бои с наседающими красными, вышел к эстонской границе последним. Солдаты и офицеры перешли по льду на эстонскую сторону и, как и было оговорено, сдали оружие. Но в Эстонию их не пустили, а, направив пулеметы, погнали назад! На другом берегу уже были большевики. Под огнем с обеих сторон погиб весь полк.

У остальных «счастливцев», очутившихся в Эстонии, участь была не намного лучше. В условиях эстонских концлагерей вспыхнула эпидемия тифа. От него умерли тысячи людей. В полках насчитывалось по 700–900 больных при 100–150 здоровых; число больных, не помещенных в госпитали, достигало 10 тысяч, общее число заболевших составляло 14 тысяч. Помощи от эстонцев не было никакой. Только когда тиф вышел за пределы русских бараков, власти стали предпринимать меры. Появились элементарные средства гигиены и… братские могилы. «Когда был отдан приказ почистить бараки и госпитали от трупов, то их наваливали на повозки в несколько ярусов, сверху покрывали сеном, вывозили за город и сбрасывали на так называемое трупное поле», — пишет советский историк Н. А. Корнатовский в книге «Борьба за Красный Петроград» [334].

«Как в Нарве, так и за ее пределами северо-западники погибли от эпидемии тифа, — указывает очевидец кошмара С. В. Рацевич. — Никогда не забуду жуткую картину, открывшуюся мне… Один за другим на кладбище в Сиверсгаузен мчались грузовики с голыми скелетами, чуть прикрытыми рваными брезентами, парусами поднимавшимися кверху. Тела были кое-как набросаны».

Так Эстония встретила тех, кто помог освободить ее от большевиков. Картина, как в Освенциме и Дахау, — это и есть фундамент эстонской независимости.

Бывший министр Временного правительства Гучков пишет Черчиллю письмо с протестом: «…из Эстонии производятся массовые выселения русских подданных без объяснения причин и даже без предупреждения… Русские люди в этих провинциях бесправные, беззащитные и беспомощные. Народы и правительства молодых балтийских государств совершенно опьянены вином национальной независимости и политической свободы» [335].

Черчилль ничего не отвечает. Да и что ему сказать? Кому есть дело до русских, когда идет бурное строительство национальных государств? Случись такие зверства по отношению к полякам или к самим эстонцам — был бы повод повозмущаться. Геноцид русских, тем более желавших спасти свою страну, внимания и беспокойства недостоин. Ту же картину, те же двойные стандарты мы наблюдаем и сегодня. Почему молчат западноевропейские демократы? Куда смотрят наши правозащитники? Почему ищут соринку в глазу своей родины, не замечая бревна в глазах прибалтийских соседей?