Хаос и симметрия

Ральф продолжал:

– Пока нас не спасут, мы тут отлично проведем время.

Он широко раскинул руки:

– Как в книжке!

Тут все закричали наперебой:

– “Остров сокровищ!”

– “Ласточки и амазонки!”

– “Коралловый остров!”

“Коралловый остров”, как видите, в обязательном списке. Стало быть, читали. В финале, когда остров, подожженный охотниками Джека, пылает, роман Баллантайна снова упоминается Голдингом. Правда, теперь уже иронично: ведь баллантайновские ожидания детей и читателей не сбылись, и все получилось не так, как в книжке, не в соответствии с принятой сюжетной схемой. Появляется морской офицер, “бог из машины” (очень кстати, потому что Ральфа вот-вот прикончат), и произносит укоризненно:

– Казалось бы <…>, английские мальчики – вы ведь все англичане, не так ли? – могли выглядеть и попристойней.

– Так сначала и было, – сказал Ральф, – пока…

Он запнулся.

– Мы тогда были все вместе…

Офицер понимающе закивал:

– Ну да. И все тогда чудесно выглядело. Просто “Коралловый остров”.

Книга Баллантайна, детская воспитательная робинзонада с приключениями, была законным детищем викторианской эпохи, эпохи очень самодовольной, оптимистичной и прагматичной. Англичане в ту пору страшно собой гордились и всячески подпитывали свой национализм. Им было чем гордиться. Британия находилась на подъеме: она выглядела огромной промышленно развитой империей и могущественной морской державой. В “Коралловом острове” Баллантайна английские мальчики после кораблекрушения попадают на остров, затерянный где-то в южных морях. Ловкие, смекалистые, наделенные английским здравомыслием, они ведут почти идиллическую жизнь. Колонизируют остров и мужественно справляются со всеми невзгодами. Зло, хаос приходит в их мир извне – в виде дикарей и пиратов. А сами герои для него неуязвимы. Ведь они – англичане. “Мы – англичане, – заявляет голдинговский Джек, которому скоро предстоит превратиться в кровожадного дикаря. – А англичане всегда и везде лучше всех”.

В “Повелителе мух” Голдинг сохраняет баллантайновскую завязку (катастрофа), место действия (коралловый остров) и даже имена героев. У Баллантайна мальчиков зовут Джек, Ральф, Петеркин. В романе Голдинга фигурируют свои Джек и Ральф. А Петеркина Голдинг переименовывает в Саймона (Simon), наверное, для того, чтобы это переименование содержало намек на св. Петра (до крещения апостола звали Симон) и указывало на христоподобие персонажа. У Голдинга все начинается так же, как в “Коралловом острове”, но затем он нарушает правила, предписанные жанром, выставляя реальность Баллантайна условной, схематичной, а его героев – ходульно-кукольными. Голдинг размещает хаос не только в природе, но и внутри самих героев, и наблюдает, как этот хаос наращивает свою силу. В результате колониальная идиллия превращается в апокалиптический кошмар, а цивилизованные английские мальчики – те, кто “во всем лучшие”, – в размалеванных голых дикарей. Остров, обещавший в начале романа стать разумно управляемой колонией в духе Баллантайна, сгорает как труха, а вместе с ним сгорают иллюзии тех, кто верит в совершенство человеческой природы, в героизм, в Англию, в либеральный гуманизм и приключенческие робинзонады.

Голдинг разыгрывает совсем не то, что обещает Баллантайн, потому что с самого начала в его робинзонаде подспудно запускается другой механизм развития сюжета. Механизм более старый, заимствованный из античной трагедии.

“Вакханки” Еврипида

Голдинг вдохновлялся античными трагедиями и старался учиться у древних мастеров. Особенно он выделял Еврипида, который понимал конфликты мятежной человеческой души, видимо, гораздо лучше, чем Р. М. Баллантайн. По крайней мере, так считал Голдинг. Наверное, поэтому он разместил в робинзонаде механизм развития действия, взятый из трагедии Еврипида “Вакханки”. Почему его выбор остановился именно на “Вакханках”, а не на какой-нибудь другой трагедии, – догадаться несложно. В “Вакханках” рассказывается о бессилии и хрупкости человеческого разума, тщетно пытающегося себя отстоять перед лицом божественного замысла. Как раз та тема, которая Голдингу и была нужна.