Хаос как стратегия глобализма

Западная глобальная экспансия сломала эту систему региональных отношений. Прежние государства-цивилизации сами оказались в положении колоний и полуколоний.

Но ситуация изменилась. Ряд региональных акторов бросает вызов мировой американской гегемонии. Эти акторы — все те же государства-цивилизации. Вместо вестфальской системы множественности суверенитетов государств-наций речь идет о модели суверенитетов ограниченных группой государств-цивилизаций. Все остальные государства делегируют в разной степени свои суверенные полномочия соответствующему региональному лидеру.

Модель полицентричного мира имеет, безусловно, для больших полупериферийных стран свою привлекательность. Но перспектива того, что именно она заменит в будущем вестфальскую систему, далеко не очевидны. Раздел сфер влияния между региональными акторами означал бы восстановление локальных мир-систем. Но тенденций свертываний мировой системы в пользу локальных мир-систем не прослеживается. Напротив, основные номинированные региональные лидеры сами тесно связаны с мировым центром и в разной степени зависят от него.

Сценарий «корпоративный мир». Государство-корпорация. «Новое средневековье»

Сценарий «корпоративный мир» предполагает переход реальных управленческих функций от государств к корпорациям. Соответственно, должен возникнуть вопрос о перераспределении суверенитета. О перспективе такого перераспределения эксперты говорят давно. Однако категориальный аппарат для осмысления новой реальности в обществоведческих науках пока не выработан. Как правило, в объяснении и оценках государственно-управленческих практик используется критерий государственного суверенитета. Между тем, логика принятия решений диктуется в рамках новой модели интересами корпораций, которые могут и противоречить интересам государств.

Чаще всего в современном конституционном законодательстве приводятся положения об учреждении государств народом, в другой версии — нацией. Суверенитет в национальном государстве принадлежит нации. Государственная власть, соответственно, должна реализовывать национальные интересы. Но для государства-корпорации приоритетное значение имеют корпоративные интересы. Они могут противоречить интересам нации. Формула «Все, что хорошо для «Дженерал Моторс» хорошо и для Америки» выражает взгляд с позиций корпорации, но не с позиций большинства американского общества.

Корпорации на местах продуцируют устройство «большой корпорации». Чиновник в государственно-корпоративной модели — это уже не слуга народа, а поставленный на основе персональных отношений управляющий. Соответственно и ответственность его ориентирована не на народ, а на учредителей.

Определенные параллели здесь можно провести с периодом феодализма. Дополнительные доводы в этой связи приобретает концепт грядущего «нового средневековья».

Модели государства-корпорации имеют страновые вариации. Условно можно говорить о различии западной и восточной системы.

На Западе корпорации стоят, как правило, за ширмой власти. Политический класс кооптируется как креатура крупных финансово-экономических акторов.

Претензии буржуазии на фактическое распоряжение государственной властью обнаружились еще в позднее средневековье. Несколько столетий шла борьба за доминирование в кооптации политических элит между буржуазией и аристократией. Противостояние, как известно, завершилось победой буржуазии. Влияние клана Ротшильдов в Европе уже в XIX веке было весомей, чем любой из монархических династий.417 К моменту создания ФРС в Соединенных Штатах Америки, согласно свидетельству американских историков, почти 92 % представителей политического истэблишмента являлись креатурой финансово-экономических групп. В дальнейшем это влияние приобрело фактически тотальный характер.418 Попытки некоторых из видных политиков проводить самостоятельную политическую линию оборачивалось эксцендентами, такими как убийство Дж. Кеннеди. Известно, что все четверо убитых за историю США президента ставили вопрос о взятии под государственный контроль права денежной эмиссии.419

В восточной модели государства-корпорации основная акторная роль принадлежит не бизнесу, а чиновничеству. Корпоративные структуры выстраиваются вокруг чиновничьей элиты. Не бизнес определяет образ политического истэблишмента, а, наоборот, фигуранты государственной власти учреждают свой бизнес. Это дает основания для обвинения восточных систем в высокой степени коррупционности. Коррупция, действительно, выступает для данного типа государства-корпорации системообразующим механизмом. Но и западная система государства-корпорации столь же определенно может быть обвинена в мафиозности, сращении финансового капитала и политической элиты. Общим для обоих моделей является то, что народ лишается реального суверенитета, переходящего к группам элит, позиционируемых в качестве фактических учредителей государства-корпорации.