Хаос (ЛП)

— Это Голкар. Сила и страх — это все, что они понимают. Они бы сделали то же самое с нами. Поверь мне, Амали. Теперь нас никто не побеспокоит.

Он протягивает руку, как будто хочет прикоснуться ко мне, но в последний момент сдерживается.

Я понимаю… По крайней мере так думаю.

Образ повешенного на болоте вспыхивает у меня в голове.

Кайм знает, как ужасно убить человека так же легко, как сделать вдох. Он понимает.

Но он делает это, чтобы защитить меня.

И прямо сейчас не может заставить себя прикоснуться ко мне.

— Я доверяю тебе, Кайм, — тихо говорю.

— Спасибо. — Он отворачивается и уходит в темноту неестественно бесшумными шагами.

Я следую за ним в темноту, чувствуя себя в безопасности и защищенной среди головорезов и убийц.

Глава 12

Кайм

Энак Ловец Душ, таинственный полукровка, колдовской целитель Голкара, живет на маленьком корабле на дальнем краю поселения. Те, кто хочет воспользоваться его услугами, должны пройти по ненадежному старому причалу, облицованному гниющими бревнами, которые стали серебристо-белыми от воздействия стихии.

С некоторым облегчением замечаю гладкий черный шлюп Энака в конце разрушающегося причала. Другие моряки не осмеливаются бросать якорь поблизости, потому что моряки — народ суеверный, и такие люди как Энак и я пугают их до усрачки. Нет, пираты, вольные торговцы и наемники швартуют свои корабли у большого главного пирса, и когда им приходится обращаться за лечением от болезней или ран, они делают это неохотно.

У меня нет таких сомнений. Мы с Энаком сделаны из одного теста. Мы оба чужаки, и мое странное состояние его не беспокоит — или, по крайней мере, если и беспокоит, он достаточно профессионален, чтобы не показывать этого.

Я редко посещаю целителей, а когда это делаю, обычно знаю, о чем прошу.

С Энаком все по-другому. Он знает то, чего не знаю я, опираясь на старые знания Иони и Иншади. Его зелья и мази всегда самые эффективные.

Сейчас как никогда мне требовалось его мастерство.

Рана на моей щеке — это чистая агония. Такое чувство, будто кто-то прижимает горячее клеймо к коже, на кончике которого находятся острые шипы, все глубже и глубже вонзающиеся в мою плоть.

Я никогда раньше не испытывал такой боли. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы идти уверенно, чтобы не упасть на колени от невыносимой пытки.

Жар распространяется вниз по шее. Разливается по моим венам. Амали права. Эта штука сделает меня больным, если я с ней не разберусь.

Как это чертовски раздражает.

Вайлорен знала, что это произойдет. Вот почему она согласилась на мои условия. Орден попытается прийти за мной, когда я буду настолько слаб, что больше не смогу использовать свои силы.

Раненую цель легче убить.

Это одна из первых мантр, которую мы изучаем как ученики Ордена.

Даже если эта адская царапина убьет меня, я не позволю им прикоснуться к Амали.

— Кайм. — Она останавливается на пороге разрушающегося пирса и поворачивается ко мне лицом, ее глаза широко раскрыты от беспокойства. — С тобой все в порядке?

Небо за ее спиной приобрело самый яркий оттенок фиолетового. Грозовые тучи собираются на далеком горизонте, и на мгновение в небе вспыхивает полоса молнии.

Холодный ветер налетает с океана, треплет темно-рыжие волосы Амали вокруг лица. Позади нее пирс — призрачное зрелище, отбрасывающее бледное, неровное отражение на неспокойную воду. Лодка Энака стоит в конце, теплый золотистый свет льется из ее маленьких круглых окон.

У меня перехватывает дыхание.

Выражение ее лица… Никто никогда не смотрел на меня так.

Она единственное существо в этом мире, которому было бы по-настоящему не все равно, жив я или умер.

Она так до боли красива.

Я запечатлеваю этот момент мысленным взором и в своей душе. Впервые в своей жизни понимаю, что на самом деле значит чувствовать себя человеком, потому что если бы что-нибудь или кто-нибудь забрал ее у меня сейчас…

Боль в моей щеке проникает сквозь плоть, голову, шею, грудь, взрываясь внутри моего тела, как тысячи звездных вспышек с острыми лезвиями.

— Я в порядке, Амали, — шепчу, хотя это совсем не так. — Пойдем, нужно иди дальше.

Я протягиваю руку, спускаясь по пирсу, и она вкладывает свою ладонь в мою, спокойно принимая, даже когда не заданные вопросы застывают на ее слегка приоткрытых губах.

Даже несмотря на то, что я только что убил человека.

Ее пальцы теплые и немного шершавые. Ее руки — не руки защищенного дворцового цветка. Это руки того, кто работал, копал и добывал пищу.

Руки работяги.

Руки выжившего.

И подумать только, она была готова умереть за то, во что верила.

Я недостоин этих рук, но все равно беру их в свои.

— Ты весь горишь, — бормочет она, касаясь пальцами моей щеки. — Это на тебя не похоже.

— Нет, — криво говорю я. — Это не так. Обычно во мне слишком много холода.

— Я не возражаю, когда ты прохладный. И предпочла бы холод этому. Я просто хочу, чтобы тебе стало лучше, Кайм.

— Я избежал худшей участи, чем эта, Амали. Поверь мне, меня очень трудно убить. — Несмотря на мои заверения, в мое сердце закрадывается тень сомнения. Я никогда раньше не боролся с болезнью, вызванной магией.