Хаос: отступление?

«Нет! – звучит протестующий голос. – Нет, ты же знаешь, что это невозможно».

Но голос Бога возражает:

«НЕЛЬЗЯ ЖИТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ! НЕЛЬЗЯ ЖИТЬ ОДНОЙ!»

И тогда спотыкающиеся тела родителей Пи протягивают к ней свои руки; плоть их возвращается к ним, но белые глаза их пусты.

«Нет!» – говорит тайный голос, и теперь сама Пи восклицает ему в тон:

– Нет!

Она содрогается в конвульсиях и кричит; силы оставляют ее. И она видит, как тела ее родителей оседают и падают на землю как трупы, коими они до этого и были.

Тишина и молчание воцаряются повсюду; мало-помалу и вера, и ощущение радости, и сила духа покидают Пи, бурля и пенясь, словно вода, истекающая из крана. Пи закрывает глаза, и жизнь представляется ей сном; но это не сон, и она вновь открывает глаза. Перед ней реальный мир, и ей необходимо знать, что происходит.

– Кто ты? – вопрошает она.

Бог молчит.

«Ты видишь… Ты видишь…»

– Помолчи! – говорит она тайному голосу и вновь обращается к Богу – тому, кто явился всем как Бог и голосом своим обрек на смерть ее родителей и всех людей планеты:

– Кто ты?

«ТЫ ДОЛЖНА ПОНЯТЬ!» – произносит голос и вдруг начинает колебаться – он колеблется, и неуверенность, которую Пи слышит в голосе Бога, лишает ее последних капель надежды и последних остатков веры. Тот, кто пел ей, наставлял ее и умиротворял, не мог быть Богом. Бог исчез. Бог, если он действительно Бог, не сомневается и не колеблется. Бог никогда не размышляет о том, что должен или не должен сказать. Пи смотрит на тела своих родителей, умерших теперь уж навсегда. Действительно, реально умерших. И чувствует ту крайнюю степень одиночества, которая открывается человеку, когда он наконец понимает, что Бог, которого он принимал душой, есть ложь, а смерть – это единственная и вечная реальность.

Но голос, который не принадлежит и никогда не принадлежал Богу, произносит снова:

«ТЫ ДОЛЖНА ПОНЯТЬ!»

* * *

Пока ей рассказывают историю, Пи вновь обходит свой мир – мир, который она сама создала. Идет по аллеям, которые выложила розовым известняком, по тротуарам, вдоль которых высадила цветущие деревья.

Но теперь, когда голос Бога уже не звучит для нее со всей своей ужасной мощью, она смотрит на созданное без особой радости. Как бы ей хотелось, чтобы все вернулось на круги своя; но то, что изменилось, обратить вспять уже нельзя.

Остановившись в центре города, Пи усаживается на то, что когда-то было тяжелой чугунной скамьей, а теперь превратилось в скамейку для влюбленных, смотрит на измененные горизонты города и ждет Его конца.

* * *

Они покинули старый мир. Обреченный старый мир, мир умирающий. Все, кто был жив и кто хотел жить, сели на корабли, держа за руки своих детей, забрав с собой все, что можно было забрать, и устремились на поиски нового места.

Обреченные дети обреченной планеты устремились к звездам.

Но в долгий и опасный путь отправились не все: люди разделились на тех, кто улетал, и тех, кто оставался. Оставался в мире, где теперь жила Пи, мире обветшавшем и едва пригодном для жизни.

Первые все мчались и мчались вперед, не сводя ищущего взгляда с пространств вселенной. Они обещали вернуться – тогда, когда найдут пригодное для жизни место. Они непременно вернутся за теми, кто остался, говорили они, улетая.

Проходили годы. Поколения сменялись новыми поколениями. Оставшиеся не теряли надежды. Днем и ночью они следили за небесами. Они создали свой маленький ветхий мир, застроив его так, как умели. Добыли воду, сконструировали водоводы. Они работали на пределе возможностей, не забывая ждать.

Все это Пи отлично знала. Это ее предки, оставленные улетевшими, построили маленький печальный мир, где она жила. Мир ее предков, мир ждущих и надеющихся, мир, уставший ждать и надеяться. Мир, который уже не следил за небесами и не верил, что те, Другие, когда-нибудь вернутся. Ничего удивительного не было в том, что Пи разрушила его с такой легкостью. Можно было ожидать, что он так легко превратится в пыль. Он не был построен на века – город из гипса, палаточный город, плывущий по просторам вселенной.

Но голос продолжает повествование, и говорит о том, чего Пи не знает, чего она не может знать. Он повествует о тех, кто рискнул двигаться все дальше и дальше, в то время как предки Пи боролись за выживание.

Те, другие, плыли и плыли по просторам вселенной; они пережили и великие потери, и великие испытания – пока не достигли удивительных мест, где можно было осесть и отдохнуть.

– Остановись, – тихо говорит Пи.

Все это входило в ее сознание, все находило место и обретало смысл. Разрозненные факты собирались в единую мысль.

– Перестань говорить они, – попросила она. – Говори мы.

Помедлив, голос согласился. Он подчинился Пи, как когда-то она подчинилась голосу.

«МЫ. МЫ НАШЛИ УДИВИТЕЛЬНОЕ МЕСТО, ГДЕ МОЖНО БЫЛО ОСЕСТЬ И ОТДОХНУТЬ».