Хаос в школе Прескотт (ЛП)

— Легко, — говорит Оскар, тыкая по экрану своего айпада. С каким-то пугающим грохотом генератор в охранной будке затихает, и свет гаснет. На улицу выходит чертыхающийся охранник, освещая все вокруг своим фонариком, не заметив шестерых детей, стоящих в тени позади него.

Каллум и Вик обмениваются взглядами, и лидер Хавок без лишних слов кивает головой. Как гребаный ниндзя, Кэл накидывает капюшон, одаривает меня своей хулиганской улыбкой, а затем подбирается к охраннику и ударяет его бейсбольной битой по затылку.

Мужчина со стоном падает на землю, и мое сердце начинает бешено колотиться. Это происходит в самом деле? Видимо, причины на то, что Вик удостоверился, хочу ли я пойти, и то, что Аарон не хотел, чтобы я находилась здесь, действительно были. Смотрю на него и вижу, что он тоже уставился на меня. Он не рад ничему, что происходит. Может, ему стоило подумать, перед тем как предавать меня ради этой гребаной банды?

— Этот парень, он мёртв? — спрашиваю я, чувствую, как легко паника начинает овладевать мной. Вик просто пялится в ответ, лицо его абсолютно ничего не выражает.

— Что бы ты сделала, если бы он был мертв?

— Вик, кончай уже с этим, — рычит Аарон, когда Каллум возвращается к нам, свесив биту через плечо. Он тянется к пучку золотых волос, завязанных в пучок, видимо, чтобы затолкать его обратно под капюшон.

— Да не, не умер он. Утром, скорее всего, будет адская головная боль, но это и есть та небольшая цена, которую нам нужно заплатить за вход в эту дыру, — Каллум улыбается мне, а затем наклоняется, чтобы подцепить ключи этого парня, открывает ворота, встроенные в трехметровый забор, и мы все слышим лязг замка.

— Возьми, — говорит Хаэль, передавая мне черную лыжную маску, пока его пальцы касаются моих, пожалуй, дольше, чем это нужно. — Надень это.

У него с головы падает один рыжий волос, когда он видит, что я прикусываю губу, наблюдая за тем, как парни один за другим превращаются в монстров.

Горло сжимается, но я все равно иду за ними, надеясь, что моя личность останется нераскрытой.

Ночью подготовительная школа ОАК Велли кажется еще страшнее, вся территория школы скрылась под туманом. Здание выглядит зловеще, возвышаясь над нами, словно кирпичный замок, в котором есть камера пыток. Поверьте, я знаю, что она есть. Я была там. Тогда это была комната Дональда. Это она и есть.

Дрожь охватывает мое тело, и я не могу ее подавить, меня так трясёт, что Вик замечает, его кремниевые глаза медленно сканируют мое тело. Хотя он придерживается образа плохого парня, непохоже, что он трахает девушек без их согласия. Может, он не заводится, когда его член во рту у какой-то цыпочки, которая не хочет этого. Может ли быть такое, что он все-таки нормальный парень?

Но потом я резко вспоминаю о холоде в его глазах, когда он запер меня в шкафу, как его не заботил мой охрипший от криков голос.

Нет. Он монстр, просто другой породы.

— Показывай дорогу, — произносит он и протягивает мне татуированную руку. Киваю и отворачиваюсь, зная, что парни будут рядом. Они никогда не разделяются, эти мальчишки. До меня резко доходит, что мы все здесь, потому что когда-то нас недолюбили, не было того, кому было бы хоть какое-то дело. Они создали собственную семью. А я, я просто каким-то чудом оказалась с ними.

— Сюда, — веду я, прекрасно помня о той ночи, когда Дональд привел себя сюда, как он ухмылялся, а я смеялась. Как он прижимал меня к стене и целовал, пока воздух в легких не кончился. Он был в этом хорошем, скорее всего, он и сейчас хорош, но классные поцелуи не компенсируют факт того, что он насильник. Или, по крайней мере, отчаянно пытается им быть.

Хаэль передает Каллуму лом, но перед тем, как он попытается ей воспользоваться, я хватаюсь за рукоятку. Металл остаётся в моей руке, и парни переглядываются в темноте.

Роскошная школа — отдельный вид преступности. Руководство ошибочно посчитало, что одного забора и кучки охранников будет достаточно. Захожу внутрь и попадаю в извилистый коридор с деревянными дверьми, кирпичными стенами и кучей картин, на которых изображены старые белые мужики. Скорее даже богатые, старые, белые мужики. Губы сами опускаются в гримасе, потому что кто, черт возьми, питает теплые чувства к женоненавистнику, охотившемуся за деньгами динозавру? Делаю шаг в сторону, чтобы парни могли войти внутрь.