Хаос в школе Прескотт (ЛП)

— Я все еще стою здесь, — подает голос Хаэль, похоже, что он раздражен. — Мне уйти, чтобы вы двое вытрахали друг из друга всю злость прямо здесь?

— Вы оба, в спальню, — командует Вик, разрывая наши взгляды, и выходит в коридор. — Сейчас же.

— Это безумие, — стонет Хаэль, потирая лицо рукой. Он устремляет взгляд на меня. — Тебе не понравились его прикосновения?

— Все не совсем так, — отвечаю я, пока ярость и гнев складываются друг на друга слоями, грозя вот-вот выплеснуться наружу.

Когда Вик касается меня, все мои стены рушатся, и я не могу дышать. Когда он меня касается, все мои мысли только о том, чтобы он прикоснулся еще раз. Когда его нет рядом, я только и думаю о его возвращении.

Это одержимость. Которая со мной вот уже несколько лет.

Виктор Чаннинг — мое темное, маленькое желание.

— Ага, — Хаэль отставляет свое пиво и выпрямляется, предложив мне руку, за которую я могу взяться. Хватаюсь за нее, позволив ему потянуть меня, и осторожно отпускаю его пальцы. Мы вместе идем по коридору, одна моя ладонь прижата к животу, пытаясь усмирить нервный комок, неожиданно взбушевавшийся внутри.

Вик ждет на одном из кресел у окна, в комнате горит всего одна лампа, стоящая позади него. Сейчас его волосы кажутся скорее фиолетовыми, нежели черными, этот новый баклажановый цвет больше подходит его оливковой коже. Его зрачки глубокого коричневого оттенка, но, как обычно, они больше напоминают черный цвет.

Он потирает лицо костяшками, пока его другая рука сжимает телефон.

— Сядьте на кровать, — говорит он, и мы с Хаэлем обмениваемся взглядами.

— Зачем это все? — спрашивает Хаэль, и Вик смотрит на него, гнев сошел с его лица, на его место пришло что-то, что я не могу разгадать. — Что ты делаешь, дружище?

— Сядьте, — повторяет он, и обстановка накаляется, наступил тот момент, когда Хаэлю нужно принять решение: послушать босса парней Хавок или сделать заявление. Стиснув зубы, Хаэль опускается на кровать, и я сажусь рядом с ним. Виктор поворачивается ко мне.

— Сделай это, — он отдает еще один приказ. Поднимает свой телефон, и судя по свету, падающему на его лицо от экрана, он собирается это записать. Уголок его рта приподнялся в отвратительной улыбке. — Трахни моего лучшего друга, пока я буду смотреть.

Я смотрю на Хаэля, чтобы узнать, как он отреагирует, и оказывается, что на его лице такая же злая улыбка.

Виктор…хочет снять нас. Он будет смотреть.

Хаэль, может, и не понял, но я да.

Виктор до сих пор злится, хотя и старается не показывать этого.

Перевожу взгляд обратно к нему, он вскинул темную бровь. Это лишь очередной вызов.

— Ну так что? Ты сказала, что этого хочешь, разве нет, Бернадетт? Выполнять свои обязанности? Вот и настал твой час. Знаешь, для чего мы хотели обзавестись девушкой Хавок в первую очередь? — теперь он насмехался надо мной, мои руки сами сжались в кулаки. — Потому что, мы не хотели, чтобы между нами встала девушка. Так что теперь мы разделим тебя.

Мой рот открывается в попытке произнести хоть что-то, но какой смысл?

Виктор хочет быть говнюком? Я тоже могу.

Вместо того, чтобы сделать, то, что хочется — запустить чем-нибудь прямо ему в идеальное лицо, я разворачиваюсь к Хаэлю со колотящимся сердцем.

— Вот, — сказал Вик перед тем, как я успела хоть что-то сделать, и кинул в нас презервативами, которые вытащил из кармана джинсов. — Ты же не хочешь совершить ту же ошибку, что совершила со мной.

— Конечно, нет, — огрызаюсь я, протягивая один из них Хаэлю. У него на лице все та же придурковатая улыбка, как будто все происходящее для него всего лишь игра. Для этого идиота заниматься сексом стоит на одном уровне с Олимпийскими играми, почему я вообще удивляюсь?

Хаэль берет презерватив, возвращается к кровати и притягивает меня к себе. Переворачивает нас так, что я оказываюсь под ним, а он нависает надо мной, кокосовый аромат окутывает меня, смешавшись со свежим запахом травки, защищая меня от темного влияния Виктора Чаннинга, сидящего в углу.

Мне следовало бы задать ему вопрос, спросить, для чего он нас снимает, но я знаю, что он не собирается это никуда выкладывать. Вик лишком эгоистичен для этого. Весь этот спектакль устроен для него.

Хаэль, видимо, чувствует, что я не хочу его поцелуев, поэтому проводит горячими губами по моей шее. Как только он касается моего горла, с моих губ срывается вздох, спина выгибается на кровати. Его правая рука ныряет под мою майку, нагревая кожу до невыносимой температуры.

Он смотрит, напоминаю я себе, но это не делает этот момент менее горячим. Наоборот, лишь усиливает напряжение, я начинаю извиваться, желая, чтобы Хаэль сместил руки на мои бедра и между ними, чтобы усмирить эту пульсирующую боль между ног.