Хаос времён года

Я ежесекундно поглядываю на дверь. Обидно, что Джек пропустит выступление. После долгих дней тяжелой работы – после мозолей и опилок, ноющих мышц и заляпанной краской одежды – мы все с нетерпением ждем времени после ужина. Это урок, который мы семеро усвоили с тех пор, как были в бегах: дружеский смех, пение и горячая еда, разделенная с друзьями, – лучшее лекарство для измученной битвой души.

Забавно, но если бы год назад меня спросили, смогу ли я когда-нибудь представить, что вернусь сюда, я бы ответила, что лучше умру. Теперь же мне трудно вообразить, что буду жить где-то еще. Не из-за того, где мы находимся, а из-за людей, с которыми делю свою новую жизнь. Я чувствую их: каждая душа в этой комнате является частью меня, связана со мной, что-то значит для меня. Все они – часть меня, а я – часть их, и теперь я знаю то, в чем никогда не была полностью уверена, когда принимала решение остаться здесь, – что я отдала бы жизнь за каждого из них. В их лицах находим отражение мы семеро – такими, какими были прежде. Я понимаю, кем им еще предстоит стать, и это предвидение будущего поддерживает меня.

Налетевший сквозняк обдувает мне шею, кружит вокруг лодыжек. Я поворачиваюсь и вижу Джека, тихо входящего в дверь в надежде остаться незамеченным.

В перерыве между песнями Хулио отпивает воды из бутылки. Он замечает, как Джек украдкой лавирует между столами, и, озорно сверкая глазами, кричит:

– Аплодисменты Кроносу, ребята!

Времена года кричат и машут Джеку, подзывая его к своим столикам. Он улыбается, машет рукой в ответ и направляется прямиком к раздаче еды. Хулио снова приковывает всеобщее внимание, принимаясь исполнять вступление к одной из своих любимых мелодий и призывая всех подпевать.

В середине песни рядом со мной появляется Джек с подносом, на котором стоят салат и паста. Он целует меня в щеку, садится напротив Кай и, устраиваясь поудобнее, ловит ее взгляд. Долгое время они смотрят друг на друга, и улыбка на губах Джека гаснет, а Кай, заметив это, поспешно отворачивается.

Вопросительно приподнимая бровь, я кладу руку ему на колено, и он пожимает ее, как бы говоря, что объяснит позже. Я не настаиваю, позволяю ему спокойно уничтожать гору спагетти, в то время как остальные празднуют окончание дня.

Просто еще один ужин дома с близкими друзьями и обретенными семьями.

Джек

Сразу после ужина Кай выходит из туннеля Блэкхит, к югу от Гринвич-парка. Она криво улыбается мне, и я вижу отражение своего лица в серебряных солнцезащитных очках-авиаторах, которые она носит, чтобы скрыть глаза.

– Я думала, ты не умеешь читать будущее, – говорит она.

– Я и не умею.

Вечер теплый и прохладный, солнце все ниже опускается в сумеречном небе. Я засовываю руки в карманы, подстраиваясь под ее неторопливый шаг. Мы идем к пруду с утками.

– Тогда как ты узнал, что я буду здесь? – спрашивает она, скептически вздергивая бровь.

– Ты приняла решение уехать несколько дней назад. – Влажная еще трава завалена упавшими ветками. Штормы, бушевавшие в последнее время, на прошлой неделе, наконец, закончились, и теперь по всему Лондону развернулась масштабная уборка. – И не притворяйся, что удивлена меня здесь видеть.

Она усмехается.

– Шпионил за мной?

Она закидывает рюкзак повыше на плечо, и я шагаю за ней по парку. Странно видеть у нее на спине что-то иное, помимо лука. С другой стороны, думаю, с луком ее бы точно не пустили в самолет.

– Ничего подобного, – протестую я, хотя в целом так и есть. Однако я еще не вполне освоился со своим даром и иногда вижу вещи, которые мне бы вовсе не хотелось. Как, например, час назад я увидел Кай за ужином. Она подняла глаза, когда я сел за столик в кафетерии напротив нее, и в ее глазах я заметил изображение билета на самолет, который она приобрела онлайн на прошлой неделе. В одну сторону, в Новую Зеландию, с вылетом сегодня вечером. – Знаешь, тебе необязательно уезжать. Мы все хотим, чтобы ты осталась. Даже Хулио, – поддразниваю я ее.

– Знаю, – говорит она, и один уголок ее губ приподнимается. – Он пока этого не знает, но будет скучать по мне, когда я уеду. Можешь передать ему мои слова. – В дружеском молчании мы проходим мимо пруда.

– Я оставила тебе все имена и даты: их достаточно, чтобы занять Флёр на несколько месяцев, – продолжает она. – Какое-то время вы прекрасно проживете без меня.

Она поджимает губы, как будто что-то скрывает, но я считаю за благо не допытываться, в чем дело. Кай пользуется своим даром с осторожностью, стараясь не переусердствовать. Если она не хочет вдаваться в подробности, значит, на то есть причины. И я счел, что нам всем, вероятно, лучше не знать своего будущего. Что заставляет меня задуматься, не поэтому ли она решила уехать?

Я мягко беру ее за локоть и привлекаю к себе.

– Послушай, прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое-что…

– Да, я уже в курсе, – перебивает она с грустноватой улыбкой и тяжело вздыхает.

– Точно.

Я упираю руки в бока и, щурясь от низкого солнца, смотрю на парк, пытаясь придумать, что сказать. Трудно смотреть в глаза Неизбежности и просить у нее второй шанс.