Хаос. Второй шанс на жизнь

— Оно и видно, — не весело заметила и поставила размашистую подпись.

Металлический конец пера мягко плыл на бумаге, делая почерк немного непривычным. Особенно, если учесть, что я пишу не русские буквы, а иероглифы, которые знаю как родной язык.

Расписавшись, я отодвинута контракт и уставилась на… бррр… хозяина. Именно так я теперь должна называть черта, как указано в пятом параграфе контракта. Или обращаться «господин», что одно и то же!

Черт скрутил лист в трубочку и спрятал в стол. Затем вытащил какой-то гребень и положил передо мной.

— Заколи волосы… Катя, — сдержанно попросил он. — И оголи свою шею, запястья и лодыжки.

— В контракте не говорилось, что вы сразу начнете меня пытать, — попыталась пошутить, скрывая, как мне страшно на самом деле, но повиновалась. Заколола волосы, расстегнула пуговицы на рубахе у горловины и рукавах, а так же сняла сапоги.

Черт закатил глаза, взял баночку с этикеткой, кисточку и подошел ко мне.

— Чернильный яд, — мне продемонстрировали баночку. — Используется в заклинаниях, проводимых на людях и животных. Им можно заставить безоговорочно подчинятся, но… так как полное, магическое подчинение запрещено и карается законом, оно будет частичным, — нехотя объяснил черт и сел на второе кресло передо мной.

— Прошу прощение, а почему именно яд и какое именно подчинение? — Запаниковала я, потому что дело пахнет плохо.

— Господин наносит краску, — подал голос улыбчивый камердинер. — Параллельно он читает заклинание. Ядом ее называют потому, что она может убить, — черт гневно уставился на синего. — По приказу убить, — исправился мужчина. — Этакий, медленный яд, но это в условии полного подчинения. Господин Гербертон заложить в рисунки причастность к семье и дому. Покидать пространство земель строго-настрого запрещено и если Вы попытаетесь бежать, яд не позволит. Покидать территорию можно лишь с разрешения господина и только. Это правило ввел Эбасто Гербертон и ему подчиняются уже как многие столетия!

— Вы упомянули рисунки… — Пробормотала, хмуря брови.

Камердинер вновь улыбнулся, вытянул руку и показал иероглифы на запястье. Симпатичные, черные татуировки. Прикинув, что и у меня такие же будут, я заметно расслабилась. Всегда мечтала набить татуировку, а мне сейчас ее рисовать будут. Везде.

— Чернила будут жечь, — предупредил черт, макнув тонкую кисточку в черную гущу. — Пару дней продержится сыпь на коже. Хочешь, что бы красивы вышло — не шевелись. Терпи и не дергайся.

— Вы получаете удовольствие, причиняя боль? — Спросила, когда ледяная кисть коснулась шеи. Действительно щепало, как от крапивы.

— Подчинение люблю, — холодно бросил блондин, вновь макнув кисть в краску. — Молчи и не шевелись.

— Оставлю Вас, — камердинер взял какие-то листы из ящика стола своего хозяина и с улыбкой на лице удалился.

Я же закрыла глаза и попыталась получать «наслаждение». Кисть тихо скользила по кожи, и с каждым разом казалось, что краска разъедает плоть, пропитывая само мясо.

Закончив с шеей, окрасив ее тонкой линией иероглифов в три ряда, мужчина приступил к запястьям. Он выводил все не спеша, старался, это видно. И его губы, сухие и потрескавшиеся, без конца шевелились. Вообще, он производил на меня отталкивающее впечатление. С таким вот хвостатым лучше не пересекаться темной ночью. Вроде и милый на лицо, но глянешь на лоб, и страшно становится.

Покончив с запястьями, он приступил к ногам. И пока мои нижние конечности были заняты, я рассматривала верхние. Символы нарисованы такими маленькими, что сложно вообразить, как у него это вышло. И снова в три аккуратных ряда. Будто ювелир постарался. И линейки не надо, что бы сказать, что все идеально ровно. Наверное, я должна злится и говорить, будто мои права ущемляют, но за такую красоту можно и потерпеть. И тихо надеяться, что это навсегда.

Закончив, черт поднялся и закрыл баночку, убрал в шкаф, рядом со столом.

— Можешь обживаться… сегодня, — грубо произнес, вернувшись за стол. — А с завтра попрошу приступать к своим непосредственным обязанностям горничной. Мадам Лобоно введет в курс дела и выделит все необходимое. Полагаю, Ангуст осведомил женщину о новенькой. В твоем распоряжении вся территория Гербертонских земель до забора. Свободна!

— Благодарю, господин Гербертон, — холодно произнесла я, сняла заколку, надела сапоги и вышла из кабинета.

Не успела и двух шагов сделать, как наткнулась на Ангуста и старуху. Полагаю, это и была домоправительница Лобоно.

— А вот и она, — камердинер указал на меня. — Катя. Мадам Лобоно, введите ее в курсы дела, покажи замок, ее кровать и накормите.

— Хорошо Ангуст, — покорно согласилась старая женщина и в упор посмотрела на меня. Недовольно так посмотрела.

Ее внешность отпугивала меня куда больше, чем черта. Крючковатый нос, бородавка на брови, тонкие, кривые губы, узкие, серые глаза и седые волосы завязанные в пучок. Так еще платье. Черное, строгое. Оно струилось до щиколоток, открывая кожаные сапоги. Меня осмотрели так же небрежно и, видно, остались недовольны.

Мадам Лобоно.