Характеристика

— Пойдем, — говорю я Гоше, взяла его под руку, и мы пошли гулять по селу. Боялась, конечно, Колина встретить, но виду не подавала. Хитрая я. Слышу, встречные меня обсуждают: вот, мол, вчера с Колином ходила под ручку, а нынче с другим. Все, думаю, ославила я себя на все село. А тут опять хитрость мне помогла, и надумала я всего за два дня: замуж выйду за Гошу — полюбила я его сразу же, и Колина проучу, пусть полюбуется на нас — такую пару поискать.

Отец чуть не все село заугощал. Мама не говорит со мной. Одна у меня теперь забота: с мамой все уладить. А живу я как в раю. Работаю на электрокаре, кирпичи вожу. А наряжает меня Гоша… Все оглядываются, с каждой получки обнову мне. А с этой зарплаты стиральную машину купим. Никак не могу себе простить, что бегала за агрономом, но и эту неприятность забываю, как сяду на свою электромашину, погляжу на Гошу, душа замирает, все на меня глядят и не поймут, отчего я такая счастливая. А мне хочется на весь мир крикнуть: «Да здравствует Гоша!»

Перевела Людмила Шикина.

Валентин Пламенов ЧЕМПИОНЫ ВСЕГДА ПООДИНОЧКЕ

Нервы у меня напряжены с утра. С самого раннего утра, с границы ночи и дня, когда дома грустны и сердиты, мостовая вся чернильная, окна светятся лишь кое-где. Деревья, враждебные и грозные, кажется мне, воткнуты корнями кверху. Воздух голубой, он пропитан затаенной тоской, долго копившейся в течение ночи, чтобы рассеяться с наступлением света. За теми окнами, что светятся, сонные мрачные мужчины пьют кофе и глотают второпях бутерброды. Всем своим существом отмеряют минуты, которые остались до того, как надо будет идти наружу, в полумрак. Это в большинстве своем горняки. Благодаря рудничному карьеру и возник-то городок. Наверное, оттого бесхарактерен он, как многие его собратья, тоже отстроенные наскоро. Городок без истории, возраст его — двадцать лет. Поначалу были бараки и вагончики, на смену пришли панельные кварталы, какой-никакой гастроном, огромный полупустынный Дом культуры, шедевр по части смешения стилей, служит он только для показа кино. К этой схеме можно прибавить две-три лавчонки, несколько ресторанчиков — странный симбиоз кафе-кондитерской, столовки и откровенного кабака, но схему едва ли таким образом разукрасишь.

Нервы у меня напряжены с утра, однако всегда просыпаюсь я в это время, меж ночью и днем. Сам того не желая, естественно. Потом снова погружаюсь в вялую тревожную дремоту.

Тренировка в десять. Десять — сильно сказано, на стадионе мы собираемся где-то в половине одиннадцатого — шестнадцать футболистов, два тренера и несколько любопытных, которые, подозреваю, приходят не смотреть, а попить в затишке пива, убивая время. Да-да, за эти два года довели мы до отчаяния болельщиков, истинных серьезных болельщиков, надеявшихся, что их молодой город сможет создать такую команду, которая будет заметна всей стране, войдет в группу Б, а после, эх, после… Нам же и в золотой середине трудно удержаться, это, правда, недурно с точки зрения эмоций, ибо нет для ценителя ничего скучней золотой середины. Надежды болельщиков вначале окрепли в основном потому, что знали нас по именам. Да, имели мы имена, когда собрались тут, кое-кто из публики их не позабыл и порой где-нибудь припоминал в оживленной беседе: «А что стало с этим вот, помните, в свое время он…» Слушатели пожмут в ответ плечами.