Характерник (СИ)

Метнулся по квартире, пошуровал по ящикам. Вот! Черным фломастером, крупными буквами черканул послание жильцам. Что он мог еще придумать? Бросил фломастер на пол, впопыхах оделся, сбежал по лестнице и выскочил из подъезда. Издали заметил мигалки на вставших у общаги милицейских машинах. Смотри ты, как много! А вон и сами менты от кучи рассасываются. Похоже, внутреннее кольцо образуют. Что он им, волк что ли? Быстрым шагом порысил в сторону школы, миновав ее, свернул к военторгу. Со стороны сосенок, высаженных у детского городка, услышал голос Сашки Горбыля, стоявшего с солдатом, с красной повязкой на рукаве шинели. Патруль.

— Товарищ майор! Там не пройти, менты на машинах и пешие патрули кругом. Городок окружен, меня Кравец предупредить послал, на случай если встречу.

— Спасибо!

Сунулся в промежуток между третьим и четвертым домом, прислонившись к торцевой стене, наблюдал. Действительно, как грязи! Не пройти.

Живущие в нашей стране, давно перестали чему либо удивляться. Посмеяться, обсудить сложившуюся ситуацию, покритиковать, это всегда пожалуйста, это с нашим удовольствием, но удивляться, это скорей к америкосам обращайтесь. Пиндосы, они как дети, все для них удивительно, что не может уложиться в привычные рамки. Не всегда захват преступника организуется долго и тщательно. Порой для этого просто нет времени. Иногда такие «экспромты» называют поспешным захватом. На мероприятие, начальство может отправить не специально натасканную для этого дела группу, а людей, случайно подвернувшихся под руку, вот таких терпил, которых Лихой имел возможность наблюдать сейчас. Но, при виде этого безобразия, в мозгу зазвучала фраза из старого фильма «о летчике Маресьеве», трактовавшая вывод: «…но ты же советский человек!», она заставила Андрея подумать о том, что все эти люди, собранные для его поимки, просто пушечное мясо, как те пацаны в Чечне. У всех у них имеются семьи, которые в случае гибели кормильца, точно останутся на обочине жизни. Если он сейчас уничтожит хотя бы одного из милиционеров, чем он будет отличаться от боевиков, промышляющих на Кавказе? Да, по сути своей — ничем! Что ему остается?

В памяти всплыло воспоминание, как он сюда попал. Вот же он, канализационный люк, почти перед ним, только весь обледеневший, едва видимый из-под снега. Дорогу-то прочистили. Чем же тебя приподнять?

Нащупал рукоять боевого ножа. Ага! Может получится? Метнулся к обледеневшему блину, проскльзываясь, плюхнулся на живот у самой цели. Клинок с размаху, глухо вошел в расщелину. Подработал, надавил. Пошло-пошло-пошло! Метал хруснул. Лезвие ломаясь все же справилось с ледяным замком. Блин поддаваясь, дал возможность ухватиться рукой за срез чугуна. Н-на! Откинул. Ф-фу!

Усевшись, сначала просунул вниз ноги, носом почувствовал влагу и вонь подземного коллектора.

«Не хочу!» — подал в голове голос Хильченков.

«Потерпишь» — Задавил своё второе «я» Лихой.

Протиснул основную часть организма в коллектор. Все повторяется! С усилием поборолся с холодным железом, и кругляш лег в обледеневшие пазы над головой. Темно-то как! Взять с собой фонарь у него и в мыслях не было. По скобам слез вниз и наощупь, пригибаясь, и матерясь по-черному, пошел в знакомом уже направлении.

Кажется воздух опять посвежел. Не! Ну, точно не так воняет! Шаг, еще шаг, рука нащупала гладкую, будто отполированную кладку. Ровный, тускловато-зеленый свет, непонятно откуда распространился по прямому коридору, высветлив ровную плитку под ногами и дистанцию метров в десять до серой пелены, сгустками тумана, клубившейся впереди. Вот оно! На этот момент, единственный путь к свободе. Смело шагнул в пелену, как в кисель, погрузившись в серую муть. Шаг, еще шаг. Тело, уже привычно по прошлому разу, будто налилось свинцом, его стало корежить, давить со всех сторон. Еще шаг, давшийся ему с таким трудом и боль, сильная давящая боль в груди, казалось, кто-то с размаху влепил в грудную клетку кувалдой. Устоял. Почти не имея воздуха в легких, вывалился на противоположной стороне. Лежа отдышавшись, наконец-то сел на пятую точку организма, нос втянул запах канализации, а позади тускло мерцала кирпичная кладка. У него получилось.

Посидел, в раздумье прикинул где он может выбраться на поверхность. Не тащиться же до самого дома по вонючим коридорам? Двинулся, через десять шагов попадая в кромешную темноту. Ощупью, ощупью, добрался до стены имеющей скобы вмурованные в стену, по ним цепляясь, выбрался вверх, отбросил чугунный блин над головой. Синее небо в канализационном круге, и солнце светит. Благодать-то какая! Выбрался на поверхность. Лето! День только начинается, тепло, птички поют, и нет больше ментов, в морозный пасмурный день взявших городок в кольцо облавы.

Сбросил теплую куртку в канализационный колодец, следом полетели шапка и свитер. Даже дышать легче стало. Теперь домой, скорей домой. Ретивое в груди затрепыхало птицей, попавшей в силки. Припустил, только пятки сверкали, едва успевая кивать на приветствия друзей и знакомых. Потом, все потом!