Характерник. Трилогия

«Очень интересный вопрос! Разумеется, вкладывать деньги в Чечню никто, и не собирается. Риск. Чечня в составе СССР занималась в основном только переработкой нефти, да и не так много ее. Специалисты шефа, просчитали, что из девяти миллионов тон поступавших до войны в переработку, своей нефти было только два. Да и не интересно все это господину Голдсмиту, у него в команде нет ни одного нефтяника, только финансисты, виртуозы игры на биржах. Не сомневаюсь, что тот же Джордж Сорос поступит иначе. Сейчас все заинтересованы только в одном — в нестабильности региона. Только при таком раскладе возможны многоходовые биржевые комбинации. Ну почему мне что-то неспокойно?»

За окном послышался звук бензинового двигателя, подавшего электричество в дом. Люстра под потолком замигала и засветилась равномерным светом ламп. Муразов с большим удовольствием самостоятельно задул, теперь уже не нужные свечи в подсвечниках, стоявших на достархане. Ночь полностью вступила в свои права. Кун мимолетно посмотрел на Георга, который прошелся вдоль окон, задергивая шторы из плотной, вылинявшей на солнце ткани. Глянул на Вилли, бесстрастно пялившегося на обстановку гостиной, казалось изучавшего трещины на рассохшемся брусе стены.

— Предлагаю выпить за наше плодотворное сотрудничество, — Муразов щедрой рукой налил до краев рюмки крепким янтарным напитком.

Георг обошел «стол», впритык прислонился к Вилли, что-то зашептал в ухо второму телохранителю. Кун отвлекся, смакуя коньяк, и тут же подавился ним. Жидкость пошла не в то горло, он закашлялся, не в состоянии, что-либо предпринять. Пока Вилли оседал на пол, Георг метнул нож в тело переводчика сидевшего в отдалении от остальных, а сам подшагнув к Муразову, в одну секунду, легким движением рук, казалось, не прилагая усилий, свернул тому шейные позвонки. Только негромкий сухой хруст раздался в большом помещении. Чеченский эмир дернулся и затих.

Давясь кашлем, выпучив глаза из орбит, еще не до конца осознавая произошедшее, Кун скачками лопатил в голове мысли, искал возможность выйти из помещения с тремя трупами и, как считал Кун, свихнувшимся маньяком. Выхода не было, Георг стоял в трех шагах от него. Даже подняться на ноги, и то было нельзя. Кто знает, как поведет себя этот сумасшедший? Кун поднял лицо, встретился взглядом с телохранителем. Из расширенных зрачков глаз Георга, на него смотрела смерть. В них не было бешенства, не было сумасшествия, только холодное спокойствие человека привыкшего убивать.

«Это конец!»

— Чего вы от меня хотите, Георг? — наконец-то прокашлявшись и придя в себя, спросил эмиссар.

Вот так просто погибнуть от рук своего же охранника, Кун позволить не мог. Его беспокойная натура не могла принять смерть, не постаравшись обмануть врага. На чистом автомате, не думая, что сейчас произойдет, немец, не дожидаясь ответа на поставленный ним же вопрос, направил ладонь руки навстречу телохранителю, как бы пытаясь защититься от удара. Гаджет, купленный ним еще лет двадцать пять тому назад в одном из магазинчиков Буэнос-Айреса, и с тех пор ни разу не испытанный в деле, на ремешке крепления выскочил из рукава в ладонь. Зажав устройство в кулаке, в одно мгновение Альфред нажал кнопку. Пружина выбросила в свободный полет широкий короткий клинок, полукругом заточенный до бритвенной остроты. Ох уж и шутники, эти латиносы! Зачем изобретать такие сложности?

В последний момент противник, будто почувствовал какой-то подвох, попытался толи отстраниться, толи уйти в сторону с направления хода руки. Это, и еще то, что за два с лишним десятка лет, пружина в устройстве сильно ослабла, спасло жизнь Георга. Кун успел заметить, как серебристая железка, выпущенная практически в упор, задевает верхнюю половину лица «сорвавшегося» телохранителя. Полученный удар в кадык отбросил его на ворсистую шерсть ковра. Альфред почувствовал, как затекает гортань, трахея не пропускает воздух. Его ногти, кромсая кожу, пытались разодрать трахею, допустить воздух в легкие, но тщетно. Задергавшись, в предсмертной судороге засучив ногами по ковру, затих.

«Вот и все, даже если не смогу уйти, все равно исполнил этих пауков».

Обильное кровотечение, заставило закрыть правый глаз. Спасло везение, лезвие прошло почти по касательной, отщипнуло бровь, да слегка ковырнуло лобную кость черепа, можно сказать, получил легкую контузию. Приложил тряпичную салфетку к ране. Осмотрелся.

«Как бы документально отметиться?» — молодая кровь играла в жилах, не делая поправок на кровопотерю.

Перевернул тело Куна на живот, сдвинул пиджак на локти, освобождая спину. Сунув указательный палец под сочащуюся струйку крови, корявыми буквами, русским языком написал на белой рубашке покойника: «Голдсмит, тебя скоро тоже достанут. Жди».

Уверенно открыв дверь, при этом сдвинув в сторону стоявших за ней «шкафов», прикрыл ее за собой, приложив палец к губам, тем самым показывая «привратникам», чтоб не мешали боссам вести переговоры, широким шагом спустился по ступеням и скрылся за углом дома, еще услыхав в спину фразу Асламбека: