Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Интересно наблюдать, как психический аппарат стремится уменьшить разрыв между напряжением и удовлетворением, как в фантазии о побоях все-таки реализуется стремление к разрядке. Наш пациент всегда считал: «Быть побитым женщиной – это все равно что втайне онанировать в присутствии женщины (= матери)». Это соответствовало реальному переживанию: в детском и подростковом возрасте пациент мазохистским способом тайно онанировал в кровати в присутствии матери, т. е. он сжимал член, избегал семяизвержения (страх зачатия) и при этом воображал, что мать его бьет; и только после этого у него происходила эякуляция. Это имело следующий смысл, который пациент осознавал и помнил: «Мой член казался мне совершенно разваренным. Но при пятом или шестом ударе лопнувший член должен был лежать вытянувшись, а мочевой пузырь – разорваться». Таким образом, побои должны были вызвать разрядку, достигать которую другим способом, т. е. самому, было запрещено. Если его мочевой пузырь вследствие побоев матери и его член по той же причине лопались и вытекало семя, то он не был виновен, ведь до этого его довел истязатель. Таким образом, смысл стремления к наказанию, в сущности, заключается в том, чтобы окольным путем все-таки добиться разрядки, при этом сделать виновным того, кто наказывает, т. е. избавить себя от чувства вины. Мы видим в базисе тот же механизм, что и в характерной надстройке. Если здесь говорится: «Люби меня, чтобы избавить меня от страха!», – а жалобы означают: «Ты виноват, не я», – то фантазия о побоях имеет функцию: «Бей меня, таким способом я смогу разрядиться, не будучи в этом виновен!» В этом, пожалуй, и состоит самый глубокий смысл пассивной фантазии о побоях.

С тех пор как я впервые ознакомился с этой самой глубокой функцией пассивной фантазии о побоях, мне удалось наблюдать описанный механизм у нескольких других пациентов, которые благодаря характерному изменению Я могли удерживать мазохистскую склонность в латентном состоянии и открыто перверсию не проявляли. Вот лишь несколько примеров: пациент с компульсивным характером онанировал, представляя при этом, что он находится среди дикарей, которые принуждают его к коитусу и требуют, чтобы он вел себя совершенно не сдерживаясь. Другой больной – с пассивно-женственным характером без явной перверсии – воображал, что ударами по члену его доводят до семяизвержения; при этом он должен быть связан, чтобы переносить удары и не иметь возможности убежать. Сюда же относится мазохистская сексуальная установка невротических женщин, которую иные аналитики считают нормальной женской позицией. Тем не менее эта пассивная фантазия женщины об изнасиловании служит лишь избавлению от чувства вины. Половой акт должен быть пережит без чувства вины, а это возможно лишь при условии, что ее изнасилуют. Тот же смысл имеет формальное сопротивление некоторых женщин при реальном половом акте.

Это подводит нас к проблеме так называемого «страха удовольствия»,

играющего важную роль в мазохизме. В связи с этим пример из другого анализа.

Один пациент вспомнил, что ребенком, примерно в возрасте четырех лет, он имел обыкновение сознательно вызывать у себя pavor nocturnus. Он залезал под одеяло, онанировал, испытывал страх и освобождался от него посредством того, что внезапно сбрасывал с себя одеяло. Насколько этот случай укладывается в гипотезу о влиянии навязчивого повторения: вначале ребенок пережил

pavor nocturnus и теперь, видимо, хочет испытывать этот страх снова и снова? На этот счет можно сказать две вещи: на самом деле он хотел пережить заново не страх, а чувство сладострастия, которое, однако, снова и снова катектировалось страхом. В дальнейшем уже само освобождение от страха было источником удовольствия. Но самое важное в этом процессе состояло в том, что возбуждение страха провоцировало анальные и уретральные ощущения, ради которых ребенок мирился со страхом. Сам по себе страх не становится удовольствием – он лишь дает повод к развитию особой разновидности удовольствия[55]

. Нередко дети испытывают ощущения, снимающие напряжение, только в состоянии страха, и обычно отказываются от них из страха перед наказанием. Разрядка при внезапной дефекации и при внезапном мочеиспускании в ситуации, вызывающей страх, нередко является первопричиной желания пережить этот страх снова. Однако пытаться трактовать эти феномены по ту сторону принципа удовольствия – это полное непонимание фактов. При определенных условиях боль и страх становятся единственной возможностью пережить разрядку, которой иначе боятся. Таким образом, выражение «удовольствие от боли» или «удовольствие от страха» может обозначать – причем не очень удачно – только тот факт, что боль и страх становятся поводами для сексуального возбуждения.