Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Наряду с бегством внутрь собственного тела и мышечным бегством на более высокой биологической ступени организации имеется вторая, более рациональная реакция: устранение причины опасности. Она не может проявляться иначе, чем в виде деструктивного импульса[62]. Ее основу образует избегание застоя или страха, возникающего при нарциссическом бегстве; т. е., по существу, она является лишь особым видом избегания или устранения напряжения. На этой ступени развития в отношении мира можно иметь два намерения: либо удовлетворить требование потребности (либидо), либо избежать состояния страха, уничтожив источник опасности (деструкция). На первой внутренней противоположности либидо и страха теперь основывается вторая противоположность – либидо («любви») и деструкции («ненависти»). Любая фрустрация удовлетворения влечения теперь может вызвать либо первого противника либидо, т. е. страх, либо же, чтобы избежать фрустрации, – генетически более поздний деструктивный импульс. При иррационально обоснованной фиксации реакции на опасность этим двум видам реакции соответствуют две формы характера: истерик бежит от опасности, компульсивный характер хочет источник опасности уничтожить. Поскольку мазохистский характер не расположен к генитально-либидинозному приближению к объекту и не обладает непосредственной деструктивной тенденцией к уничтожению источника опасности, он должен пытаться устранять свои внутренние напряжения косвенным выражением, т. е. посредством измененного до неузнаваемости взывания к объекту, чтобы тот его полюбил, т. е. позволил и обеспечил ему либидинозную разрядку. Понятно, что это ему никогда не удается.

Функция второй пары противоположностей, либидо-деструкция, претерпевает теперь новое изменение из-за того, что внешний мир отказывает в удовлетворении не только либидо, но и деструктивного влечения. Эта фрустрация деструктивных намерений снова осуществляется угрозой наказания и тем самым усиливает нарциссическую готовность к бегству, катектируя страхом каждый деструктивный импульс. Возникает четвертая противоположность – деструктивное влечение и страх, – которую, хотя она и лежит еще на поверхности структуры личности, так и не смогла преодолеть вся индивидуальная психология Адлера. Процесс образования в психической аппаратуре все новых противоположных стремлений из противоречий между предшествующими стремлениями продолжается. С одной стороны, деструктивная тенденция усиливается либидинозными намерениями человека; любая фрустрация либидо порождает деструктивные намерения, которые легко могут перейти в садизм, поскольку он объединяет в себе деструктивное и либидинозное намерения. С другой стороны, деструктивность усиливается готовностью к страху и намерением избежать вызывающего страх напряжения или его устранить привычным деструктивным способом. Но так как каждое из этих вновь возникающих намерений приводит к тому, что внешний мир начинает занимать карающую позицию, становится ясно, что в результате возникает порочный круг, который начинается с первого порождающего страх ограничения отвода либидо. Торможение агрессивных импульсов со стороны угрожающего наказанием внешнего мира не только вызывает повышенную тревогу и более, чем обычно, препятствует отводу либидо, но и создает новую противоположность, обращая деструктивные импульсы, направленные против мира, отчасти против Я и таким образом добавляя в качестве противника к деструктивному влечению влечение к самоуничтожению, к садизму – мазохизм.

Чувство вины в этом контексте – поздний продукт, результат конфликта между любовью и ненавистью по отношению к одному и тому же объекту; динамически чувство вины соответствует интенсивности сдержанной агрессии, что равносильно интенсивности сдерживающего страха.