Харальд Поттер. Наследники Слизерина (СИ)

Взрывчатка. Тяжёлое вооружение. Учитывая тактико-технические характеристики Поттера, потребует помощи других лиц, потому как в одиночку он много не утащит даже посредством магии. Опять же кроме самопальной взрывчатки ничего и нет в наличии… Грусть.

Альтернатива — скрытное проникновение в логово под мантией-невидимкой и точечная операция. Правда, есть опасность, что монстр может и не купиться на оптический обман, предпочитая пользоваться обонянием, слухом или даже вовсе тепловидением.

Кто Наследник Слизерина? Теперь уже не всё так однозначно. Каждого на наличие подброшенного дневника-хоркрукса не проверишь — подозревать придётся всех, даже самых неподозрительных.

С другой стороны, если вход в Комнату Тайн где-то вне стен Хогвартса — это значительно снижает угрозу для обычных учеников… Одно дело гуляющий по окрестным лесам монстр и совсем другое — тот же монстр, но бродящий по школе.

Но главное, с чем нужно определиться — зачем кому-то открывать Комнату Тайн? Допустим, ради той же пресловутой Тайны, Которую Нужно Именовать Не Иначе Как С Большой Буквы. Уфф… Первое правило раскрытия преступлений — ищи кому выгодно.

Кому могут быть выгодна находка древних бесхозных ценностей неопределённо-большой стоимости? Много кому. Кому может быть выгодны нападения на учеников и, соответственно, закрытие Хогвартса до лучших времён? Уже меньше. И наконец, кому выгодно воскрешение Тёмного Лорда посредством комбинации из хоркрукса и спрятанных самим Слизерином знаний? Меньше, намного меньше…

Итак, принимаем за данность факт того, что некто из недобитых Упиванцев решает возродить своего хозяина посредством хоркрукса… Увы, сам принцип функционирования этого артефакта так нигде и не был чётко прописан, так что просто примем за факт, что хоркрукс нужно уничтожить. Пока что возрождение Тёмного Лорда не нужно абсолютно, пока Хитрый План ещё не подготовлен полностью.

Меры противодействия? В первую очередь, конечно же… не геройствовать самому. Без толку. Идти в логово монстра в одиночку — круто и пафосно, но, скорее всего, бессмысленно. Против Квирелла шансы пусть даже одиннадцатилетнего, но соответствующим образом подготовленного колдуна смотрелись предпочтительнее. Определяющим было то, что одержимый Квирелл в принципе не мог рассматривать первокурсника в качестве угрозы.

Монстр же, в отличие от очередной инкарнации зародыша Тёмного Лорда вряд ли будет недооценивать ребёнка, а скорее воспримет его как довольно доступную дичь. Разумность? Если там действительно сидит нечто вроде корваса — исключать нельзя. Согласно преданиям, они были ничуть не глупее тех же драконов. Однако можно ли будет с ним договориться? Не факт, далеко не факт… Тот же Волдеморт был настоящим Наследником Слизерина по крови, а вот Харальд таковым не был. И то же знание парселтанга передалась к нему, по-видимому, после той недоброй ночи… Как? Это уже совсем другой вопрос…

Одно время Харальд, изучавший все собранные отцом крупицы знаний о хоркруксах, даже предположил было, что сам является хоркруксом. Ну, мало ли, действительно, что тогда могло произойти…

Однако же нет — никакой чёткой ауры тёмной магии обнаружено не было. Так что оставалось придерживаться малонаучной версии, что при падении Волдеморта произошла какая-то непонятная фигня. Вот и всё объяснение…

С другой стороны, если брать…

— Наконец-то я свободна!..

— Прости, что? — вынырнул из своих мыслей Харальд, меланхолично ковырявший ножом тыкву.

— Ась?.. — непонимающе взглянул на Поттера лесничий.

— Так долго… Так голодна…

Мальчик помотал головой.

— Добыча… Еда!.. Не уйдёшь… Не уйдёшь!.. Так долго… Так голодна…

Голос.

Холодный, шипящий и совершенно нечеловеческий — даже в голосах змей и драконов было больше тепла. А это был словно скрежет ржавых шестерёнок, слов скрип перемалываемого в пыль стекла.

Он звучал на парселтанге, звучал как будто бы сразу отовсюду. Шипение — это ерунда, просто мерещащийся внешний атрибут. Парселтанг — это в первую очередь не звуковая, а ментальная связь, ведь рептилии крайне скверно воспринимают звуки.

И сейчас жуткий голос змееязычной твари расходился волнами откуда-то со стороны Запретного леса. Страшный. Страшно сильный. Обычную гадюку или ужа Харальд мог расслышать с расстояния в десяток футов. Питона или анаконду в зоопарке — с полусотни. До этой было намного больше.

— Кровь!.. Кровь!.. Кровь!..

Виски Харальд резко сдавило болью, в ушах зазвенело. Прямо как в тот раз, на матче…

Над Запретным Лесом разнёсся высокий крик, полный боли и отчаянья. На человеческий голос это было не похоже, как не напоминало и звуки зверя.

— Единорог? — нахмурился Хагрид, откладывая тыкву и нож в сторону. — Что-то недоброе чую…

И почти сразу же — далёкий, но отчётливый то ли рык, то ли вой, то ли… Это не было ни драконьим или тигриным рычанием, как не было и волчьим воем или кошачьим мявом. Но чудилось нечто древнее в этом звуке… Древнее и бесконечно злое.

— Монстр на свободе, — меланхолично произнёс Поттер. — И вряд ли он будет отзываться на кличку «Харальд».